Все совпадения с реальными людьми или событиями – случайны
8:04 утра. 24 июня 2016. Лондон. Орвингтон
Анну разбудил проезжавший за окном автобус. У символа Лондона, двухэтажного красного даблдекера, была достаточная масса, чтобы колебание от его движения переросло в глубокий гул, который и разбудил женщину.
«А впрочем, время просыпаться и так пришло», – подумала Анна, стараясь угадать по серой дымке, сколько же уже натикало. В Лондоне этот пятьдесят первый оттенок серого мог означать все что угодно: и пять утра и десять вечера, особенно в середине июня.
Она всласть потянулась на своей половине кровати, оттягивая светлый миг перемещения в вертикальное положение. В Лондоне Анна постоянно мерзла и даже самым жарким летом, в тридцатиградусную жару, спала под пуховым одеялом. Все знакомые британцы несказанно над этим потешались. «Ты же из России, ты должна быть привычна к холоду!» – один в один, как болванчики, повторяли все друзья Тони, включая самого мужа. Анна, подавляя в себе желание огрызнуться («Я должна? Кому и сколько?»), так же привычно отвечала: «Русский мороз как раз и был главным аргументом в моем прошении на убежище». Хотя в Великобританию Анна приехала не как беженец, а с толпой других владельцев красного польского паспорта с гордым орлом на обложке.
С дураками можно спорить только с помощью юмора – это Анна усвоила уже в детстве и с тех пор регулярно читала сайты с анекдотами, запоминая особенно колкие реплики. Двенадцать лет назад после переезда в Лондон, Анна с не меньшим упоением набросилась на изучение классиков английской иронии и сарказма, включая афоризмы Великих. Когда она вышла замуж за Тони, политика местного самоуправления средней руки, такие навыки общения Анны с идиотами спасли не только половину партию консерваторов от неминуемого поражения, но и вывели Тони на финишную прямую к передней лавке в парламенте. Ему уже прозрачно намекнули на то, что в следующих выборах ему дадут безопасный округ для баллотирования в национальных выборах.
Естественно все, включая тогдашнюю жену Тони, были уверены, что Тони Браун, лидер крупнейшего округа Лондона – Орвингтона, тронулся, собираясь разводиться с Трейси дабы связать свою судьбу с русской девкой.
Во-первых, не дело это, в пятьдесят четыре года рушить семью с почтенной английской дамой, с которой Тони был связан узами бездетного и беззаботного брака уже двадцать четыре года.
Во-вторых, совсем уже не дело, чтобы разводиться в год местных выборов. Англичане, несмотря на внешнюю холодность, страстно любят наблюдать за ходом чужих житейских передряг. Короче, всем в Орвингтоне было дело, с кем и сколько раз переспал глава правящей партии местного муниципалитета. «Покажите англику[1 - Англичанин (сленг).] двух котов, которые дерутся в гардене[2 - Сад (англ.).], и он зависнет, как перегруженный компьютер с минимальной операционкой, наблюдая пока драка не закончится, – говорила Анна. – English drama[3 - Английская драма (англ.).], мать ее». Она никогда не могла понять каким образом такая нудятина, как Coronation Street или East Enders, мыльные оперы, которые десятилетиями показывали центральные каналы, пользовались успехом. Несколько раз она пыталась приобщиться к сим шедеврам английского кинематографа, но уже через пять минут теряла суть, никак не в состоянии запомнить, кто был чьей герлфренд и в каком пабе произошла какая потасовка. Хотя английский кинематограф Анна знала и любила, справедливо считая английских сценаристов и режиссеров хоть и повернутыми на всю голову, но в правильном направлении – чего стоит то же «Черное Зеркало», например.
Развод Тони стал местным эквивалентом чисто английской драмы, которая, однако, моментально переросла в боевик, жанр не слишком любимый аборигенами, если автором кровавого месива является не местный Джеймс Бонд. Никто и ахнуть не успел как Анна раскопала, что юрист жены – лучший друг юриста Тони и даже периодически обедает с ним, что и было доведено до сведения партнеров обеих фирм вместе с прозрачным намеком, что о таковом нарушении профессиональной этики будет доложено куда следует, если представление интересов обои