Вирус «Мона Лиза»
Тибор Роде
Похищена дочь ученой Хелен Морган. Помочь женщине вызвался некто Патрик Вейш. Его пропавший отец загадочным образом связан с исчезновением Мэйделин. Теперь Хелен и Патрику нужно успеть выполнить условия похитителя, чтобы спасти девушку. Но для этого они должны выяснить, за что изуродовали главных красавиц страны, почему уничтожают предметы искусства и кто тот таинственный гений, который держит в страхе полмира?
Тибор Роде
Вирус «Мона Лиза»
© Bastei L?bbe AG, K?ln, 2016
© Shutterstock. com / sanneberg, обложка, 2016
© Hemiro Ltd, издание на русском языке, 2016
© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», перевод и художественное оформление, 2016
* * *
Сандре
Красота – величайшая сила человека.
Оноре де Бальзак (1799–1850)
Пролог
Она наконец-то уснула, плотно смежив веки, слегка приоткрыв полные губы. По контрасту с темно-каштановыми волосами в ярком свете операционной лампы ее кожа казалась еще светлее.
Он скользнул взглядом по линии ее скул до подбородка, центр которого отмечала маленькая ямочка, затем по длинной шее, где в равномерном ритме пульсировала сонная артерия. На миг он замер, считая удары, затем сосредоточился на плечах – они были обнажены, из-за чего она выглядела хрупкой и ранимой. Груди были действительно идеальными, доктор Рахмани не преувеличивал: маленькими, но упругими. Однако самой удивительной казалась их форма, вызывавшая особенные ассоциации. Не круглые, но и не овальные. Перед его внутренним взором мелькали образы фруктов, а затем ему почудилось, что сквозь хирургическую маску он слышит некий запах, к которому примешивается запах медицинского спирта. Кормила ли его мать грудью? В конце концов, все мы жертвы собственных мыслей.
Он провел тыльной стороной ладони по лбу. Латексные перчатки прилипли к покрытой шрамами коже. Ее живот, едва заметно поднимавшийся и опускавшийся в такт дыханию, казался мраморным и в то же время невероятно мягким. Парадокс. На миг в его душе всколыхнулось желание прижаться к нему щекой, затем его взгляд остановился на маленьком фальшивом бриллианте, сверкнувшем в пупке. Пирсинг. Внутри у него все судорожно сжалось, он почувствовал что-то вроде отвращения. В своем стремлении к красоте они не боялись даже боли. Не боялись ранить собственную плоть. Он устоял перед желанием вырвать камень из пупка. Скоро он будет стоить дороже. Если сейчас цирконий терялся на фоне почти безупречного тела, то вскоре он станет самой ценной деталью этого куска плоти.
Он снова коснулся рукой своего лица, ощутив шероховатость кожи. С некоторым облегчением отметил, что ниже живота это женственное тело прикрыто простыней. Мужчина был уверен в том, что ядовито-зеленая ткань скрывает бесконечно длинные ноги. Он много думал о том, как им дальше быть с ногами. И удовлетворительное решение было найдено. Он взглянул на инструмент, похожий на резиновый молоточек. Глубоко вздохнув, он поднял голову и посмотрел доктору Рахмани прямо в глаза – только они и были видны на его лице, закрытом огромной маской. Свет ламп временной операционной отражался в зрачках Рахмани, и по их безумному блеску он понял, что врач нервничает. Или боится? Кустистые брови доктора влажно поблескивали, и только теперь мужчина заметил в руках хирурга скальпель. Его острие в дрожащей правой руке выводило в воздухе яркие линии, словно врач размахивал спичкой. Этот оптический обман понравился ему. На ум пришел образ фитиля, конец которого нужно было поджечь. Он почесал под глазом. Из-за латекса собственная кожа на кончиках пальцев казалась еще более чужой, чем обычно. Или, вернее будет сказать, более нечувствительной?
Он ободряюще кивнул доктору. Наблюдая за тем, как тот, тяжело дыша, склонился над столом, а скальпель бесшумно разрезал первый слой кожи, он испытал глубокое чувство счастья. В последний раз он поглядел на лежавшее перед ним творение Бога. Теперь настало время человечеству познакомиться с его собственным творением. Конечно, поначалу миру непросто будет понять его, но все же это первый шаг к исцелению. И лекарство на вкус горчит.
1. Акапулько
На время соперничество было словно поз