Преисподняя

Циник злобно усмехался. Мор, с втянутой в плечи головой и с приоткрытым ртом, волосы дыбом, косил по сторонам глаза, полные дикого ужаса. Судорожно вцепившись рукою в крест, он поднял его к лицу — и обмер: с середины креста, горя золотом, пялилась вызывающе на него, как живая, отъявленная хамская рожа. И Мору почудилось, что рожа ему подмигнула и скорчилась в похабной улыбке. Зелёный от страха, он замычал, указывая пальцем на крест, и в кошмаре выдавил из себя сипло:
— Он живой… аа… мигает мне.