Откройте форточку, господа!
Людмила Басова
Фатальная встреча с шаровой молнией помогла Саше раскрыть загадочное убийство, над которым ломали головы жители маленького подмосковного городка и столичные сыщики. Страшная тайна так поразила юношу, что он решился уйти из жизни, однако попытка не удалась. Беседы с врачом психиатрической больницы, где он наблюдался, сыграла немаловажную роль и для пациента, и для врача. Анне Павловне Саша напомнил погибшего от передозировки наркотиков сына: смириться с тем, что она – мать и хороший врач-психиатр, упустила своего ребенка, у нее не получалось… Оставаясь наедине с собой, она выпивала стакан водки и горько иронизировала, что из знающего специалиста она может скоро оказаться пациенткой клиники. Но Сашина неокрепшая душа и страх его повторного суицида «держали» Анну Павловну. Они научились понимать друг друга, и страшную тайну, тревожившую мальчика, удалось раскрыть вместе.
Людмила Басова
Откройте форточку, господа!
Саша проснулся от боли в правой руке. Открыл глаза, увидел над собой белый потолок в мелких трещинках и закрыл их снова. Вспомнил, что находится в психушке, куда его привезли после неудавшейся попытки покончить с собой. Боль опять напомнила о себе. Видимо, во сне неловко повернулся. Левая рука почти не болела, да и порез на запястье был просто заклеен пластырем, тогда как правая перебинтована. Оно и понятно: левой рукой вскрывать вены было неудобно, тем более из нее уже хлестала кровь. Кроме того, Саша тогда запаниковал, испугался, что вообще ничего не получится, и всадил лезвие что есть силы. Видно, распахал глубоко. Смутно помнит, что рану зашивали.
Прислушался к себе. Радости оттого, что остался жив, не было. Но и острое желание уйти из жизни тоже пропало. Скорее чувство неловкости. Неудачная попытка самоубийства выглядит как фарс. Хотя на спасение он не рассчитывал. Помог (или помешал) случай. Отец вернулся совершенно в неурочное время, но вот успел…
С усилием сел, затем поднялся с кровати. Осторожно, придерживаясь за стену, дошел до туалета. Кружилась голова. Наверное, потерял много крови. Вернувшись, постарался лечь поудобнее, оберегая больную руку, и, видимо, задремал. Услышал звук придвигаемого стула и, чуть приоткрыв глаза, сквозь ресницы, увидел сидящую рядом женщину в белом халате и колпаке. Вчера был другой врач, мужчина, но тот, скорее всего, терапевт. Слушал сердце, мерил давление, а это, должно быть, психиатр. Значит, полная боевая готовность. Взвешивать каждое слово, чтобы не сказать о главном, не выдать свою тайну, но и не показаться психом, не выйти из этих стен с определенным диагнозом.
– Саша, вы ведь не спите?
Скорее утверждение, чем вопрос. Но он чуть помедлил с ответом, чувствуя на себе изучающий взгляд. Пусть посмотрит. Саша знал, как выглядит со стороны. Когда был мальчиком, о нем говорили: какой хорошенький… Когда подрос, стали называть красавчиком. Да, именно так: не красавцем, а красавчиком. У него правильные черты лица, бледная, матовая кожа, высокий лоб. Волосы темно-русые, волнистые, над правым виском седая прядь, и о том, как она появилась, ему еще предстоит рассказать. На подбородке ямочка. Но сам себе Саша не нравился. Лицо кажется слишком нежным для 17-летнего юноши, в нем явно не хватает какой-то завершенности, большей очерченности, твердости. Вот фигурой он более доволен. Хорошо сложен, по спортивному подтянут, мускулист. Но сейчас всего этого не видно, только покалеченные руки вытянуты вдоль тела поверх одеяла.
Ладно, доктор не видела еще его глаз. Они синие, и в контрасте с черными ресницами кажутся очень яркими. Пора просыпаться…
– Здравствуйте, доктор! Я действительно задремал.
– Вы не против пообщаться со мной, побеседовать?
– Наверное, это необходимо? Но я в любом случае с удовольствием пообщаюсь с вами. А то уже вроде как заскучал. Кстати, почему я в палате один?
– Отец ваш попросил.
– В смысле – оплатил?
– Да, и оплатил, конечно. Вы бы хотели лежать с другими больными?
– Еще не знаю, не понял. Наверное, нет. А вы не боитесь, что я захочу повторить попытку суицида? Один-то, без присмотра.
– Вряд ли у вас это пол