В плену у одиночества. Сборник рассказов

Ольга Трушкова

О чем эта книга? Обо всем понемногу. Здесь и размышления одинокой женщины о смысле жизни, и сравнение века нынешнего с веком минувшим. Здесь и наставления мудрого Байкала нам, заблудившимся в паутине лжи и фарисейства, и взгляд автора на сегодняшнюю литературу. Разные люди, разные судьбы. Но всех их объединяет плен одиночества, куда они то ли волею судьбы попали, то ли сами ему сдались.

В плену у одиночества

Сборник рассказов

Ольга Трушкова

© Ольга Трушкова, 2016

ISBN 978-5-4474-2667-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Не забывайте, дети, стариков!

Чтоб не оправдываться, мол, дела заели…

Чтоб не корить потом себя, что не успели…

Звоните им! Хотя бы раз в неделю

Звоните им! Они так ждут звонков…

Не оставляйте ваших стариков!

    Ольга Трушкова,

    июль, 2016.

Рефрен ко всем рассказам

Тихо ночь на деревню спустилась

Приказала в деревне всем спать.

Об одной лишь избёнке забыла,

Где жила в одиночестве мать.

    (Из песни)

И ничьей  тут вины, вроде, нет.

Знать, судьба иль лихое пророчество,

Коль она много лет тет-а-тет

С одиночеством… с одиночеством…

    (Ольга Трушкова)

Секс-символ Федька и его девки

Упрятав седые волосы под видавший виды некогда роскошный пуховый платок, Петровна бросила на себя мимолётный взгляд в зеркало, согласилась с тем, что красота – страшная сила, и вышла на улицу попугать ею соседку, а заодно и снег расчистить возле ограды. Только разве соседку этим испугаешь? Соседка – Петровне ровесница, у неё у самой этой «красоты», хоть вёдрами отчерпывай.

Вон она, согнулась вопросительным знаком, держится за лопату и делает вид, что снег отгребает. Ага, как бы не так! Огрёбщица хренова! Кабы не лопата, которая её поддерживает, так свалилась бы уже давно, немочь радикулитная!

– Ну, и чего ты выскочила? Чего мои предписания нарушаешь?

Мне что, делать нечего, чтобы через день да каждый день Таньке-дуре припарки делать? – с места в карьер понеслась Петровна.

– Привет, Валюха! Да вот полегчало малость, я и решила хоть немного размяться. Снег вот убрать… – начала оправдываться семидесятилетняя Танька.

– Марш в избу, – перебила её Петровна.

– Валь, можно я чуть-чуть на улице постою, и так уже почти неделю без свежего воздуха, – робко попросила соседка.

– Ладно, постой, – сменила гнев на милость Петровна. – Вроде сегодня потеплело. Да лопату-то оставь, я и сама справлюсь.

Петровна расчистила дорожку, ведущую от её калитки к калитке соседки, отёрла выступивший на лбу пот и прислонилась к забору.

– Валь, а у тебя ведь давление шандарахнуло, – с тревогой в голосе произнесла Татьяна. – Смотри-ка, на щеках свёкольный румянец выступил.

Петровна и сама почувствовала, что давление подскочило, и даже знала, насколько – слишком большим был стаж её гипертонии, чтобы ошибиться. Но она не хотела расстраивать подругу и нарочито беспечно отмахнулась.

– Да нет, это я от волнения зарделась – Федьку увидела, секс-символа нашего. Видишь, с вёдрами вышагивает? К твоему колодцу направляется.

Фёдор был их ровесником. Все они родились в этой деревне, дружили с малых лет и почти не расставались. Даже после школы учились в одном и том же городе, только в разных учебных заведениях, а потом опять вернулись в родные пенаты. Петровна – врачом общей практики, Татьяна – учителем физики, а Фёдор – автомехаником. Тогда здесь было большое село со средней школой, с больницей, с автопарком. А теперь от всего этого осталось только три дома. Нет, домов здесь, конечно, больше, но дым из печных труб только над их тремя поднимается. Остальные стоят заколоченными – разъехались люди искать лучшей доли.

А Татьяна, Петровна и Фёдор остались, сообща решив, что старое дерево нигде не приживётся. Так и живут, размеренно и неторопливо, помогая друг другу и незлобиво подшучивая над своей старостью.

Фёдор поставил вёдра, откашлялся, сдвинул набекрень облезлую ондатровую шапку и про