Назад к книге «Семь смертных грехов. Посвящается боли» [Крис Херт]

Данное художественное произведение предназначено для чтения лиц старше 18 лет.

Посвящается боли…

От автора

Наверное, я еще не в том возрасте, чтобы размышлять о боле. Конечно, я не прожила жизнь, наполненную чувств и моментов, которые в старости будут греть мою душу. Конечно, я не знаю какого это, когда тебя предает близкий и любимый человек. Разумеется, я не стояла на обрыве жизни и не смотрела смерти в глаза. Не гналась за богатством, не падала на колени перед судьбой, не молила небеса о помощи, не опускалась на дно, жадно хватая воздух.

Моя жизнь не состоит из черно – белых отрезков, в ней иногда появляются цветные картинки. Просто я очень чувствительна к миру, к окружающим людям.

Этот роман наполнен моими личными чувствами. Здесь нет всемирных страданий, нет огромной, душераздирающей трагедии, здесь просто кусочек жизни.

Пролог

«Похоть сильных мира сего – это ненасытная гиена, алчущая все новых и новых жертв».

    Фридрех Шиллер.

Каждому человеку нужен тот, кто сможет его раскрыть полностью

Внутри каждого из нас сидит что – то такое, что постоянно жаждет новых и новых ощущений, которое хочет огромного и необъятного. И это что – то внутри нас все равно выйдет наружу, и тогда уже никто не спасется.

Оно накроет нас волной удовольствия. Вспыхнет пламенем вечного огня. Обрушится цунами счастья.

Человек любит страстно и безжалостно. Это внеземное чувство уничтожает все на своём пути.

Страсть может разрушить самые крепкие стены, а похоть – смыть все устои.

Любовь для человека – это не только духовное насыщение, но и физическое. Плоть тоже требует любви. Горячей, страстной, обжигающей губы и руки. Люди любят не только душой, но и телом.

И, как бы ни было бы стыдно сказать это, но секс – это тоже проявление любви. Это – самый страшный грех.

Глава 1

Я обожаю просыпаться утром в своей постели без посторонних. Обожаю подолгу смотреть в распахнутое настежь окно. Обожаю мечтать, лежа в ванной. Но сегодня мои желания явно не исполняются.

Я открыла глаза и посмотрела вокруг. Последствия вечера воскресенья видны на лицо. Разбросанная одежда, недопитая бутылка виски и полуголый красавец у меня в постели.

О, боже, только не говорите, что я провела с ним ночь!

Я посмотрела под одеяло и ужаснулась. На мне не было ничего кроме кружевных трусиков, а мой гость лежал в одних плавках – боксерах.

Надеюсь, мы предохранялись. Не особо хотелось забеременеть, не зная от кого!

Неожиданно парень открыл глаза и стал улыбаться. Его белоснежные зубы чуть не ослепили меня. Черные, густо – вьющие волосы аккуратно лежали по подушки. Голубые глаза пристально смотрели на меня.

– Доброе утро, Зая! Ты была сегодня ночью просто неповторима! Твои стоны так заводят. Я готов повторить вновь!

Его рука потянулась ко мне. Она медленно прошла между грудей и аккуратно поползла вниз. Задержалась немного на животе и начала сползать дальше. Вскоре она оказалась между моих ног.

Его чувственные пальцы стали ласкать меня там, и я не смогла сдержать стона удовольствия.

Его пальцы слегка отодвинули край кружева и вскоре проникли в меня.

Медленные движения сводили меня с ума. Его пальцы то задерживались во мне на некоторое время, то резко выходили из меня. Постепенно он стал ускорять движение, и я почувствовала, что – то мягкое и тёплое растекается внутри меня. И уже через мгновенье ощутила всю прелесть оргазма.

– Хорошая девочка! – ласково произнёс он. – А теперь, сделай приятное мне!

Я хищно улыбнулась. Меня ужасно заводил его тихий полушепот. Его слова были такими ласковыми и, в тоже время, грубыми. Черт, побери! Мне это нравиться!

Я аккуратно приподнялась и подползла к нему. Стянула с него одеяло, и он остался только в одних боксерах.

Медленными, плавными движениями я спускалась по его накаченному телу все ниже и ниже. Обсыпала поцелуями каждый рельеф его мышцы, пока не добралась до самой главной.

Я не торопилась освобождать его достоинство из плена белых боксеров.

Лёгкими движениями губ я дотронулась до плоти и стала ласкать член через ткань. Парень медленно поднялся выше и замер.

– Ты хочешь грубо? – спросила я его.

– Как ты пожелаешь!