Все бабы – … Книга о любви и ненависти
Сергофан Прокудин
Говорят, что свою первую книгу человек пишет всю жизнь. Именно столько ушло у меня на текст, который вам выпало счастье прочесть. Десятилетиями я ставил половые опыты, записывая свои научные выводы. Однако эта книга – не о женщинах и сексе, а о чём-то большем. О любви и ненависти, о потерях и ожиданиях, о мудрости и распиздяйстве. Во избежание когнитивного диссонанса настойчиво рекомендую не читать книгу натурам лицемерным, впечатлительным, воцерковлённым и воспринимающим жизнь излишне серьёзно.
Все бабы – …
Книга о любви и ненависти
Сергофан Прокудин
Весь мир – бардак,
Все бабы – бляди.
Вильям Шекспир,
из черновиков комедии
«Как вам это понравится»
Штирлиц шёл по улице.
Навстречу ему шли бляди.
– Штирлиц, – подумали бляди.
– Бляди! – подумал Штирлиц.
Юлиан Семёнов,
из неопубликованного никогда
© Сергофан Прокудин, 2016
ISBN 978-5-4483-2535-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Моим учительницам, ученицам, возлюбленным, подстилкам, а также всем прочим женщинам-соавторам этой книги, которых я забыл упомянуть в своём сладком перечне —
ПОСВЯЩАЕТСЯ:
Тане Шурыгиной, царствие ей небесное, которую я познал летней ночью у подножия водонапорной башни, и которая впервые открыла мне ворота в рай;
Гале Золотаиной, которой я обязан первой мужской любовью и первыми настоящими стихами;
Нинке Тараниной, замарашке, которую я драл прямо в груде зерна на городском элеваторе;
Рите Щербаковой, странному существу с кошачьими глазами и гибкой мальчишеской спиной;
Людмиле Марковой, моей первой жене и матери моего сына;
Наде Шнидровой, которая первой показала мне, насколько хороша может быть женщина в постели;
Людке Смирновой, царствие ей небесное, с которой мы перепихивались прямо на её рабочем месте, взрослой женщине с большой грудью;
Ленке-дурочке, которой я впердолил стоя в больничном подвале, и моложе которой в жизни у меня не бывало;
Вальке Студенковой, глупой тётке, к которой я ходил трахнуться лишь ради облегчения, когда сперма начинала уже капать из ушей;
Ленке Кузнецовой, поэтичной бляди в очках, которую дождливую летнюю ночь напролёт я пежил на чердаке студенческой общаги в Томске;
Ирке-цыганке, маленькой, худой и горячей самке;
Любке Гутниковой, лживой неимоверной бляди с беспонтовой претензией на незаурядность;
Наде, большеротой и замужней бабёнке, которую я, провожая домой, оттянул встояк поздним вечером на школьном дворе;
Тане, поэтессе и художнице, которую я полночи уламывал в её гостиничном номере, потому что у девчонки была течка;
Ирке Смирновой, спортсменке-лыжнице, которая умела прикольно сокращать мышцы влагалища;
Ирке по прозвищу «Дядька», большой и глупой рыжей тёлке, вспоминая секс с которой, я потом долго ржал, потому что своей менструальной кровью она ухитрилась вымочить целое полотенце, которым подтиралась;
Гале Шевень, бывшей зечке, женщине с самой прекрасной в мире грудью;
Наташе Пелих, с которой мы трахались исключительно в её ночные дежурства на троллейбусной электроподстанции;
Флюре Вильдановне Прокудиной, забавной восточной женщине, у которой в спальне стояла круглая кровать;
Наташе Кесаревой, толстой белобрысой и очкастой страшиле, от звуков голоса которой у меня всё переворачивалось внутри от возбуждения;
Татьяне Шумиловой, цветущей красавице-медику, с которой мы странно встретились и странно разошлись;
Тане Урванцевой, моей несбывшейся судьбе, которую я бросил сам и о которой сожалею до сих пор;
Светке Смелянцевой, которую я полюбил в пять лет, но которую трахнул лишь спустя двадцать лет;
Ленке Тейбиш, мировой девке и алкашке, пившей даже лосьон после бритья;
Светке Южиковой, моей студентке, нахальной, глазастой и с неимоверно длинными ногами;
Маринке Бородач, дикой и религиозной бабе с поэтическими наклонностями;
Ире Ерёминой, худенькой женщине, которая имела всё, и которую я вспоминаю с почти братской благодарностью;
блондинке Наташе с