Литературные портреты – 2

Салават Газимович Асфатуллин

«Кажется, калужский писатель Салават решил удивлять всех, и как можно дольше…. совершенно новый жанр. И вновь талантливо. Все портреты коротки, емки и что самое главное, узнаваемы. В них Салават предстает не только как писатель наблюдательный и тонко чувствующий слово, но и как человек глубоко думающий, имеющий свои взгляды на философские проблемы. М. Карим и С. Есин, увидев свои портреты опубликованными в предыдущей книге, прислали автору свои отзывы. Мустай написал вот что:… «Узнал из книжек в целом, что Вы – человек одаренный, человек со зрячей душой. Все, что делаете Вы и подобные Вам люди, возможно, понятно не всем. Но эти люди сохраняют таинство мира и неразгаданность людских помыслов, чтобы не совсем обнажился мир и не оголился человеческий дух в своей неутомимой жажде только брать…»

Газета «Знамя», 18.11.97 г.

Салават Асфатуллин

Литературные портреты – 2

© С. Г. Асфатуллин, 1999

* * *

Акварельные портреты

Живой памятник

Наконец-то мне в жизни встретился молчаливый поэт. Явление крайне редкое, к тому же если он хороший поэт, то производит впечатление почти памятника. И фигура вполне подходит под монумент в полный рост. А цвет лица, – тот уже при жизни бронзовый. Приехал в составе редколегии журнала «Наш современник» на презентацию восьмого калужского номера. Событие это обычно многоречивое, но Юрий Поликарпович был немногословен даже на дружеском банкете в издательстве «Золотая аллея». Вплоть до того, что его восхищенную надпись на книге, подаренной Андрею Убогому за эссе по маленьким трагедиям Пушкина, читал за него главный редактор Станислав Юрьевич Куняев. Вот стихи читал сам, правда и тут старался выбрать те, которые покороче и по мужски солонее.

На этом месте дальше шел подробный литературный портрет с множеством цитат из двух его последних книг, но общими усилиями редакторов, не без помощи самого Юрия Кузнецова, рукопись бесследно исчезла в недрах редакции «Современника». А копий у меня не было. Так что простите.

    Октябрь 1997 года – Июнь 1998 года.

«…великий Никто»

«Верный раб туманного сознания, Явно непутёвый элемент….»

Не рыба, хотя и скользкий. Но и не мясо. Внешне такой: нос от щуки, губы от утки, глаза – мутно-голубые, огромная залысина, лицо бледное. Говорит, чуть шепелявя. Ходит с портфелем, как завскладом в фильмах 50-х годов. Сокращён из армии, потом мастер производственного обучения в разных ПТУ, потом зав. бассейном. Перед начальством трепещет, как осиновый лист, так что на созидательный труд уже остаётся мало сил и времени. Пишет:

Зачем Господь меня ваял, лепил,

Я – знак его невидимых чернил.

Я – только пропись на листе бумаги,

и тягостно присутствие моё.

Я – Божий раб, лукавый человек,

на чёрном небосводе вижу точку,

похожую скорее на звезду.

Все эти дни, отпущенный мне век

я на неё шагаю в одиночку.

Я на неё бессмысленно бреду.

Да, единственно, за что надо похвалить – это за самокритичность. Какая пища для пародистов. Ау, где ты, Трутнев? И этого раба божьего ещё секретарём отделения избрали?! Полный бред, театр абсурда… «О времена, о нравы!» Хотел было остановиться, и так всё ясно. Но нет, пройти мимо таких перлов не позволяет совесть:

…Под застегнутой шерстью пальто

Обитает в невидимой нише

Незаметный, великий Никто,

Для которого нет меня ближе…

Но не может же быть одно такое. Ищи, ищи лучше:

Предчувствуя скорую встречу,

Шатаясь меж улиц и звёзд,

Находишь соцветие речи,

Чей умысел явно не прост.

Хочется сказать: «Пусть побыстрее исполнится желание автора:

…Я не знаю, что будет потом,

Только знаю, что тоже исчезну…

Нет, это ниже моего понимания! А, может быть, выше? Давай попробуем ещё:

…Умирая туда, воскресаю немедля обратно.

И ношу на себе, как медали, родимые пятна,

Небосвод на плечах, на устах неуклюжее слово.

Кто там бродит вдали? Это горсточка праха земного.

Ищет почву стопе, вспоминает забытое имя –

Это он, это я,