Простотаки

И тогда она решила, что больше никогда…

– Никогда, никогда, – повторяла, рыдая в верную подушку.

– Никогда, никогда, – твердила, выбегая на улицу и подставляя лицо злым мокрым снежинкам.

Они смешивались со слезами и становились на вкус горько- солеными.

– Никогда, никогда, – разбивала каблуками ледяную корочку асфальта.

– Никогда не говори никогда… – донеслось откуда-то сверху…

*****

Вечером раздался звонок. На пороге стоял Он – корона набекрень, шпага волочится по полу, плащ разорван и заляпан грязью. Сзади маячил конь…

– Привет, пры..пры… принцесса, – пробормотал Он и протянул умирающую гвоздичку.

– Явился-таки… опоздал лет на двадцать, – гордо крикнула Она и многолетнеотработанным движением захлопнула дверь.

– Всё как всегда, – вздохнул он, поворачиваясь к коню – сейчас откроет, обольет слезами, кинет тебе клок сена, а меня потащит в душ, на кухню и в постель… никакого разнообразия…

Дверь резко распахнулась. На пороге стояла Она, в черных кожаных штанах, сапогах до колен, с хлыстом в руках.

– Так, коня в стойло, сам – мыться, жрать и в спальню..

– Опа, что-то новенькое, – заржал конь…

*****

Поздним вечером раздался звонок.

– Ну кого ещё принесло? – досадливо пробормотал Он, отбрасывая недокуренную сигарету и рывком открывая дверь.

На пороге стояла Она…

– Прррывет, Прынц… эттто я, твоя большая любофф, – покачиваясь, пробормотала Она и рухнула на порог.

– Опять…, – поморщился Он, взваливая на плечо бесчувственное тело, – Ну и где эта Фея – советчица? – Он выглянул за дверь. На площадке было пусто, лишь сизый дымок клубился в углу у окошка.

– Сбежала… насоветовала и сбежала… всё как всегда, – Он отнес тело в ванную и бережно опустил в уже набравшуюся теплую воду, – И ведь знают, обе знают, что люблю, а вот подавай им экстрим…

Она из-под прикрытых ресниц незаметно наблюдала за ним, не забывая для убедительности что-то пьяно бормотать и брызгать пеной.

– Интересно, сколько еще он выдержит? Фея говорит, что еще раз пять можно, а потом придется как все – снять корону, надеть фартук – и на кухню, пироги печь… И никакого экстрима…

*****

– Знаешь, – она лениво ковыряла вилкой в банке со шпротами, – я как консервная банка… железная, с красивой этикеткой… все упаковано… а потом приходит кто-то и вскрывает, грубо, ножом… а внутри сердце…

*****

Ну и зачем ты меня приручил? – задумчиво спросила она, – Чтобы пополнить свою коллекцию бабочек, красиво приколотых булавками к стене, и рассказывать восхищенно ахающим друзьям- эту я поймал в Африки, эту в Австралии, а эту и ловить не пришлось… сама прилетела…

*****

– Ах, Вам эротизьму захотелось? – спросила она, плотоядно улыбаясь и расстегивая засаленный халат.

Из раскрытого окошка звучал фокстрот.

Он с нарастающей паникой наблюдал за ее руками, медленно высвобождающими тучное тело от классических панталон в цветочек…

– Пятый этаж… не выпрыгнуть…

*****

Она писала плохие стихи и с маниакальным упорством рассылала их по столичным издательствам. Издательства присылали стандартные отписки, которые она складывала в специальную папочку розового цвета и показывала подружкам на еженедельном чаепитии.

– Ах, меня не ценят, – томно закатывала она глаза отработанным жестом прижимая руку ко лбу.

Подружки сочувственно вздыхали, запивая сладким чаем бело- розовый зефир. В воздухе одуряюще пахло жасмином. Жизнь продолжалась…

*****

– Ах, Алекс, ну почему от Вас никогда не дождаться комплиментов? – она придирчиво разглядывала себя в зеркало, смешно надувная губки, – я уж и так, и так намекаю…

Он самодовольно усмехнулся.

– Зачем Вам мои комплименты? Разве недостаточно комплиментов этой стаи истекающих слюной самцов, только и мечтающих подобраться поближе? Я не ругаю Вас – довольствуйтесь и этим…

*****

– Знаете, Алекс, бывает иногда такое настроение… хочется поплакать, пожалеть себя… залезть на колени к кому-нибудь большому и теплому, укрыться от невзгод под его руками и почувствовать себя маленькой девочкой…

– Знаю, дорогая, знаю… это успешно лечится кружкой глинтвейна и шоколадом.

– Да? А я -то всегда лечила это поцелуями…

*****

Как-то незаметно она