Дорога за горизонт
Анатолий Иващенко
«В этой книге собраны стихи, форму которых предположительно я назвал „Русский сонет“. Кроме точного повтора повторяемых „триолетных“ строк, есть – с импровизационными изменениями, инверсионными перестановками и другими трансформациями (образа и темы). <…> „Окно в небо“ и „Дорога за горизонт“ – это две части одной книги, напечатанные в разное время.»
Анатолий Иващенко
Дорога за горизонт
* * *
В оформлении обложки использована репродукция картины А. Головченко «Окно в галактику»
© Иващенко А., 2015
© Московская городская организация Союза писателей России
© НП «Литературная Республика»
От автора
В этой книге собраны стихи, форму которых предположительно я назвал «Русский сонет». Кроме точного повтора повторяемых «триолетных»[1 - Триолет — «твёрдая» форма небольшого стихотворения, где одна строчка неизменно повторяется трижды в строгой последовательности, как правило – первая.] строк, есть – с импровизационными изменениями, инверсионными перестановками и другими трансформациями (образа и темы). Неизменно это касается 1,8 и 15 строк. «Твёрдая» архитектура сонетов выглядит симметрично – повторяемая строка появляется через каждые семь. Это самозвано явилось в черновиках, и потребовало своеобразной рифмологической организации.
2 катрен – имеет строение парных рифм, и заключение может читаться как отдельное русское восьмистишие. В этом и состоит различие с английским и франко-итальянским сонетами.
«Окно в небо» и «Дорога за горизонт» – это две части одной книги, напечатанные в разное время.
Художник, оформлявший разделы книг – Головченко Анатолий Константинович, является автором работ, специально написанных на определённые сюжеты. Здесь они не представлены, но в будущем планируется издание со всеми графическими работами.
Анатолий
Бриз
Ночь уходит по бронзовой тропке заката,
лёгшей на воду, мне бы навстречу взлететь,
опрокинув мечты, звон пера и раскаты,
трижды перевернуться, оттенки стереть.
Впереди пол вселенной припало к воде,
и палящее солнце, прошедшее день,
как паломник, не может напиться из моря,—
ночь уходит, под эхо вчерашнего шторма.
Интригует, пленяет окрест тишина,
каждый миг угасанием света наполнен.
Как от горечи, сморщилась туч пелена,
и тропу золотят изумрудные волны.
И границею взгляда лежит горизонт,
за который под гул недовольный остатков,
ночь уходит латунною тропкой заката
в невесомый и дымный светящийся сон.
«Один и тот же снится сон…»
Один и тот же снится сон:
декор искусственного сада,
где дремлет сланцевый бизон
на падалицах камнепада.
И чувствую – что не один.
Вот тоги мраморной сатин.
Вот этой глыбе – имя – Стон.
Один и тот же снится сон:
я захожу в гранитный сад
неравнобедренных фигур,
геометрических баллад,
и незаконченных скульптур.
Столетья стёртое число
сопровождает каждый шаг.
И я смотрю чудесный сон.
И камню радостно дышать.
«Пусть оживает древний миф…»
Пусть оживает древний миф.
Актёр в игре всегда на грани.
Заглянем с трепетом на миг
к философам, рабам, тиранам…
Вот шмель – баском скрипичным кружит,
вот меч алмазный скалы рушит,
и бьётся ровно пульс Земли,
и оживает древний миф.
Поётся панегирик свету,
рокочет оперный тапёр,
пусть будет парус рваться ветром,
и – в стыке с молнией топор.
Пусть славят старцы вечно мирту,
рожденье саги и огня,
пусть оживают сцены мифа,
где Рока гул, и нет меня.
Мельпомена
Как латунную розу роняет цитату
венценосная муза, на нитях держа
веер, с тростью лорнет и, по локоть, в перчатках —
аллегории масок, – трактовка свежа —
в амбразуры порока глядящий рапсод,
и двуликая месть и фантазии плод,
полумаски позёра, ревнивицы, фата,
как латунные розы, роняя цитаты…
Полуправда подмостков, актёра мечта.
Обличенье порока, интриги, измены,
тонкогубых лукавств и желанного плена…
Снисхождение в жестах легко прочитать.