Спелый ветер
Анатолий Иващенко
«Уважаемый читатель.
Перед тобой книга стихотворений одной формы, которую я хотел бы называть „Русский сонет“. Строение её, в отличие от франко-итальянского и английского сонетов, имеет свои особенности, которые выражаются в „рифмологической архитектуре“. „Скелетом“ формы является триолет, растянутый дважды – 16 строк, триолетные строки расставлены симметрично – через каждые семь строк, второй катрен разбит на две парные рифмы, а заключительная часть может читаться как отдельное русское восьмистишие. Иногда триолетные строки могут быть вариационными, инвариантными, трансформированными, но обязательно связанными либо тематически, либо звуками и образами тонально, или метроритмически. Форма „Русского сонета“, как и всех сонетов – является „твёрдой“, устойчивой, симметричной, и здесь она также соблюдена…»
Анатолий Иващенко
Спелый ветер
© Иващенко А., 2016
© Московская городская организация Союза писателей России
© НП «Литературная Республика»
* * *
От автора
Уважаемый читатель.
Перед тобой книга стихотворений одной формы, которую я хотел бы называть «Русский сонет». Строение её, в отличие от франко-итальянского и английского сонетов, имеет свои особенности, которые выражаются в «рифмологической архитектуре». «Скелетом» формы является триолет, растянутый дважды – 16 строк, триолетные[1 - Триолетная строка, как правило – первая строка, повторяющаяся трижды, требующая не повторяющуюся рифму. В этом – состоит особая рифмологическая «архитектура» «Русского сонета».] строки расставлены симметрично – через каждые семь строк, второй катрен разбит на две парные рифмы, а заключительная часть может читаться как отдельное русское восьмистишие. Иногда триолетные строки могут быть вариационными, инвариантными, трансформированными, но обязательно связанными либо тематически, либо звуками и образами тонально, или метроритмически. Форма «Русского сонета», как и всех сонетов – является «твёрдой», устойчивой, симметричной, и здесь она также соблюдена.
Эта форма самозвано явилась в мои черновики когда-то, и закрепилась наряду с другими.
Анатолий
В дорогу!
На плече – пустая рама,
прост и лёгок первый шаг.
Позади остались: драмы,
юность, детство, синий шар…
Охнет с эхом майский гром,
дрогнет пылкое перо.
Невесомость, лёгкость, радость…
На плече – пустая рама.
Профиль выскользнет из пятен,
междометие вспорхнёт…
Путь раскущенный – заклятье,
да ещё и тропка ждёт.
Неизменны – гомон, гаммы,
грай. …А на плече одном —
Божеству пустая рама,
якорь фарта – на другом.
Рожечник
Повстречали мы весну
в белой рощице вдвоём.
Закричи, кичливый гусь,
раздувайся пузырём.
Расщепляет пищик звуки,
атональной дикой утки.
Фон как тишина – без дна.
Просыпается весна!
Уж, вы, гужвы, жух-жугвы,
пожурите жувра иржх.
Гужи-ужвы, шурх-жувры…
Что же будет впереди!
Почки лопаются, хором
слышатся припевы прях.
Просыпаются просторы.
На рожке играю я!
«Правды нет. Вокруг – неправда…»
Правды нет. Вокруг – неправда.
От волны ползёт звезда.
Бурлаками тянут крабы
потонувший бот со дна.
В нём ядро, из бука крест,
и охотничий обрез,
амулет коряка, ладан,
прячется в туман неправда…
Из воды взлетает рыба,
как всегда полно забот,
ведьма возится с корытом, —
(полетит, иль поплывёт?).
В ночь рождения баллады
размывают волны след…
Правды нет. Вокруг – неправда.
И меня как будто нет.
«С вишнёвым сиропом халва…»
С вишнёвым сиропом халва,
в развале взгрустнули пионы…
А вот – исключение для Вас
и шёпот колено-преклонно.
Забыть о вчера, послезавтра,
накрыть на двоих поздний завтрак:
«Кантабиле» струнного звук,
с вишнёвым сиропом халву,
нюанс ананаса и льда,
угрозы, с улыбкой, шутливо…
Пусть в память войдут навсегда:
ответ – «нет-нет-нет!» торопливый,
и херес, конечно, для Вас,
и кофе под сливочной пенкой,
с вишнёвым сиропом