Глава 1

Греческий берег

В ясный день 1001 года к берегам Пелопоннеса[1 - Пелопоннес – полуостров, примыкающий к Балканскому полуострову и соединяющийся с ним Коринфским перешейком. В описываемое время он принадлежал Византийской империи, сейчас является частью Греции.] приближались два двухмачтовых парусника. Была прекрасная погода. Сияющее в ярких лучах море выглядело на редкость спокойным, а торчащие из воды скалы казались стражами покоя этого безбрежного бирюзового простора. Ветер ровно, без резких порывов, дул в косые паруса.

Оба корабля возвращались из военной экспедиции, поэтому были заполнены ратниками. В таком обществе странно выглядела плывущая на одном из судов юная черноволосая красавица с мягким и немного наивным взглядом темно-карих глаз. Женщинам, смотрящим так на мир, самое место находиться у домашнего очага, а не в пути да еще среди грубых вояк.

Красавица стояла у правого борта, вблизи кормы, устремив свой взор вдаль, словно пыталась разглядеть что-то для себя очень важное.

– Аза! – услышала она, и на ее лице сразу расцвела улыбка.

– Да, Вадим! – откликнулась Аза, поворачиваясь к мужу.

Он заботливо поправил на ней плащ и проворчал:

– Ты уже час здесь стоишь. Наверное, продрогла.

– Нет, Вадим, мне не холодно, – возразила она.

– Что с тобой? – обеспокоенно спросил он. – Ты тоскуешь?

– Мне не о чем и не о ком тосковать? – ответила она.

И это было правдой. Все люди, любившие ее тогда, когда она еще звалась Азалией, ушли в иной мир, а о прошлой своей жизни ей не хотелось вспоминать.

Однако невольно Аза подумала о человеке, принесшем ей много горя, и зябко поежиться, что не ускользнуло от внимания Вадима.

– Ты все-таки замерзла.

– Нет, – ответила Аза.

Он ей не поверил:

– Но ты же вся дрожишь.

– Это не от холода, – призналась она. – Я вспомнила Бертрана.

– Забудь о нем, – сказал Вадим, ласково обнимая ее за плечи. – Ты теперь моя жена, и я не дам тебя в обиду. А твой коварный жених давно в аду.

Аза тяжело вздохнула:

– Путь грешников в ад устлан телами праведников.

Вадим понял ее и кивнул, а она в очередной раз содрогнулась:

«Господи Иисусе! Пресвятая Дева! Я едва не стала женой убийцы своих родителей и дядюшки Тибо!»

Муж часто угадывал ее мысли. Вот и сейчас он проговорил с нежностью:

– Не вини себя, милая. Человеку не дано видеть чужую душу. Один Господь все знает.

– Да, Бог дал мне тебя, а ты спас меня от Бертрана – промолвила Аза и, улыбнувшись, добавила: – Мы замечательно заживем, когда закончится это путешествие.

Она тут же прикусила язык и рассердилась на себя. Последние ее слова Вадим мог воспринять, как жалобу на тяготы, которые ей приходится испытывать в пути. Нет, Азу никто не обижал, а, напротив, все старательно оберегают, но положение единственной женщины на корабле было сопряжено с множеством неудобств. Однако зачем говорить об этом мужу? Чтобы он, не имея возможности помочь жене, чувствовал себя перед ней виноватым?

– Ты устала? – с сочувствием осведомился Вадим.

– Я потерплю, – виновато ответила Аза. – Главное, что мы вместе.

Он слега коснулся ее волос, и от этой ласки она ощутила трепет. Но вокруг были люди, поэтому молодоженам пришлось, как обычно, накинуть узду на свои чувства. Что поделать, если с тех пор, как они покинули Обстакул, у них не было возможности остаться вдвоем? Хотя другие путники и старались им не мешать, пара никуда не могла спрятаться от посторонних глаз.

– До Царьграда[2 - Русское название Константинополя.] уже недалеко, – сказал Вадим.

«Там будет еще не конец пути, – подумала Аза. – Но мы хоть, слава Богу, сможем передохнуть».

К ним подошел печенег Каган. С некоторых пор Аза симпатизировала этому дикарю-язычнику, хотя вначале ею владел по отношению к нему суеверный страх. Но его доброта и почтительность быстро нашла отклик в ее душе. Привыкнув к Кагану, Аза мечтала о том, чтобы он принял христианство и спас свою душу от вечных мук.

Печенег что-то сказал по-русски.

– Скоро будет земля, – сообщил Вадим жене.

Аза тут же вспомнила о том, что Рында намеревается пополнить оскудевшие запасы еды и пресной воды.

«Значит, мы простоим какое-то время