Предисловие

С выражением «новая ментальность» я столкнулся впервые, когда в конце1976 года приехал в Израиль, предварительно 3 с половиной года участвуя в борьбе за право выезда евреев из Советского Союза. Нас, евреев прилетевших из Союза, собрали в зале аэропорта, и некий израильский чиновник прочел нам своего рода напутственную речь перед нашим вступлением в новую для нас израильскую жизнь. И главным «меседжем» этой речи было то, что мы должны отныне принять «новую ментальность». В чем она состоит, говорящий не уточнил, по крайней мере, я этого не уловил тогда. Но с тех пор мне приходилось не раз сталкиваться не только с этим выражением, но и с самой «новой ментальностью» и ее проявлениями в израильской действительности, так что скоро смысл этого выражения прояснился, причем весьма чувствительным и болезненным для меня образом.

Под «новой ментальностью» понималась тогда в Израиле не просто вообще какая-то новая ментальность, сиречь система ценностей, и не демократия вообще, противопоставляемая тоталитаризму, оставленному нами в Советском Союзе (хотя отчасти, конечно, и демократия сюда входила), а главным образом та система ценностей, которая воцарилась на Западе после сексуальной революции. И которую ее апологеты пытались связать с демократией, как органическую часть последней.

Вообще то, с этой ментальностью я, как и другие выходцы из Союза, был отчасти знаком уже по поздне советской действительности, поскольку она начала проникать в Союз малыми дозами, начиная с эпохи Хрущева. Но степень концентрации ее тогда в Израиле настолько превосходила оставленную в советской действительности, что для меня, как и для многих других, это было шоком. Порнография, сплошь покрывающая витрины газетных киосков так, что ничего не порнографического там не видно было. Район публичных домов в окрестностях улицы Аленби в Тель-Авиве, где грязные проститутки нагло приставали к проходящим мимо мужчинам. Малолетние проститутки на обочинах дорог при выезде из Тель-Авива. Гомосексуалисты, которых было больше, чем проституток, и с которыми можно было столкнуться где угодно. И которые нагло демонстрировали свои гомосексуальные наклонности в объятиях друг с другом или, приставая к незнакомым мужчинам. Секс-шопы с надувными куклами и вибраторами. Необычайно грязная атмосфера, проявляющаяся, прежде всего, в чувствительной сфере отношений мужчин и женщин. Потоки брачных объявлений в главных газетах Израиля откровенно меркантильного характера: «Дама таких-то параметров, имеющая трехкомнатную квартиру в Тель-Авиве, ищет для брака мужчину таких-то параметров с машиной класса не ниже Ауди» и т. п. Но эти меркантильные, но все же хотя бы брачные, объявления перемежаются с огромным количеством объявлений о поиске сексуальных связей не просто внебрачных (типа «Студент готов услаждать пожилых дамочек за соответствующую плату»), но о поиске извращенных сексуальных связей всех мыслимых и немыслимых видов. От группового секса, через гомосексуальные связи и до садо-мазо. Непрекращающиеся политические скандалы и накаты на сексуальной почве, широко обсуждаемые в СМИ, и то же самое уже без обсуждения в СМИ в любых местах, где люди пересекаются по роду их деятельности. Искусство и особенно масс искусство, перегруженное сексом, зачастую извращенным, настолько, что даже в пьесу по Гоголю вводят гомосексуалиста, иначе публика не примет. И т. д.

Многие мои друзья, вместе с которыми я боролся за право евреев на выезд из Союза, также как и я шокированные этой действительностью, кто раньше, кто позже примирялись с ней. Одни говорили: «В чужой монастырь не ходят со своим уставом». Другие, что, мол, хватит, мы уже отборолись в Союзе, теперь надо принимать ту действительность, какая есть здесь. Но я не мог примириться. Для меня главной причиной необходимости евреям из рассеяния ехать в Израиль, была утрата нами достоинства в галутной жизни, в которой мы постоянно подвергались преследованиям и унижениям. Но разве можно было назвать всю эту грязную новоментальную действительность достойной жизнью? Я пребывал в состоянии душевной растерянности и яростно пытался разобраться в