Примечание. «Сантехния» – это не опечатка. Ударение тут должно стоять на предпоследнем слоге, как, например, в слове «шизофрения».

2006

Ранее я никогда не занимался слесарными работами, и в Больницу был устроен по протекции, до того пару месяцев просидев без работы. Первоначально я хотел идти плотником, благо это мне ближе, но вакансия в тот момент была только у слесарей. А когда у плотников освободилось место, и меня туда стали настойчиво звать, я уже уходить из слесарей категорически отказался: сутки через трое (а у плотников работа каждый день), а деньги те же.

На первой вахте я познакомился с зам. главврача по хозяйственной части Степанычем, главным механиком Больницы Андреичем, мастером слесарей Александром и слесарем Ламивитным, названным мной так из-за пристрастия данного товарища к ламивиту, спиртовой настойке, которая тогда продавалась в аптеках (и к другим напиткам, впрочем). Ламивитный (далее он иногда сокращённо именуется также Лэм) и вводил меня в курс дела, показывал, где какое отделение, где какие колодцы и так далее.

Помню свою первую заявку: засорился унитаз на Гнойной Хирургии. Мы с Ламивитным взяли трос, пошли туда и принялись пихать трос в унитаз. В туалете душно, воняет невыразимо; Ламивитный выдернул трос, и жижа из унитаза полетела мне в глаза, в нос и в рот.

Однако, несмотря на мелкие неудобства, работа мне нравилась.

5 апреля. Важнейшим открытием дня стало то, что выпустили из дурки дворника Андрея. На меня он глядел с опаской, ничего не говоря. Другими словами, он просто тупо бродил по территории, ни хрена не делая, однако сперва молчал. Ситуация резко изменилась, когда я и Александр начали очистку подвала Терапевтического корпуса от веками хранившегося там хлама, в коем подвале располагалась и дворницкая, которой и заведовал указанный кадр. Хотя мы с Саней и так изрядно утомились, выгребая оттуда всю тысячелетнюю пакость, Андрей утомил ещё больше, в первую очередь, конечно, Саню. Дурень громко протестовал против выноса вон любой шняги, начиная от коробки с поганой одеждой и кончая полусгнившей бочкой. Из-за бочки едва не началась драка между ним и Александром, который, впрочем, хорошо понимал, с кем имеет дело. Бочку эту Андрей таки притащил потом со свалки обратно. Шеф, Андреич, который во время всех этих мероприятий управлял грузовиком, сперва только мрачно на Андрея смотрел. Но и все его императивы не увенчались успехом. «Рано его выпустили», – сказал зам. главного Степаныч.

Ну ладно. Наконец вывоз добра был завершён, и мы, попив чаю, сделали несколько заявок. В частности, почистили раковину во внутривенной процедурной на Гнойной Хирургии, откуда извлеклось штук тридцать наконечников от иголок, что весьма Александра развеселило.

За чаепитием Александр поведал мне историю о том, как Учтивый избил Ламивитного, так, что вся стена была в крови (отмывать которую пришлось, конечно, Александру). Учтивый, Ламивитный и Игорёк весь день жрали спирт, и в четыре часа началась драка. Игорёк в ужасе сбежал в приёмный и вызвал ментов; Учтивый свалил, и прибывшие менты повязали Игорька. Отвечать на вопросы явившихся затем следователей пришлось опять-таки Александру. История вышла знаменательная, а Игорька позже с работы выперли. (А Учтивого, собственно, выперли уже давно – он просто колотил тусняк[1 - Тусовался, шатался без какого-либо дела.], а заодно бедному Ламивитному харю).

Явилась Люда (или Люба), подруга Учтивого (которого недавно выперли и из Детской Больницы). Находилась она у нас весьма долго, пытаясь вызвонить по чужому мобильнику Учтивого, и решила, что тот уединился в их квартире с некой подругой, телефоны отключил, а ключей у Люды не было.

Наконец, свалила и она, и появился пьянейший только что получивший получку Серёга. Он долго выгребал из карманов две-три тысячи рублей, отдал Александру долг на всех 500 рублей, долго зазывал Александра на некий банкет в один из люксов, после чего свалил также. «Если он вечером явится сюда, гони его на…», – сказал мне Александр.

Идя на заявку, мы с Александром обнаружили торчащего возле Хирургии Андрея, который вновь начал доставать Александра сво