Финское солнце

Ильдар Анвярович Абузяров

Действие романа «Финское солнце» происходит в одном доме – в одном замкнутом на своей оси мире. Дом стоит в абстрактном поволжском городе. В доме живут абстрактные, но хорошо узнаваемые, «поволжские финны». У каждого из героев, неслучайно носящих звучные финские имена, своя история и своя судьба. Они работают и учатся, общаются и дружат, влюбляются и ссорятся, пытаются выжить и порой даже идут на страшные преступления. Но чем больше преступлений, тем сильнее расшатывается связывающая жильцов ось…

Впрочем, притчи-расследования, из которых состоит роман, вполне прилагаемы к любому дому в любом городе. Образный мир автора простирается далеко за пределы какого-то одного конкретного места.

Ильдар Абузяров – лауреат Пушкинской премии (2011). Его роман «Агробление по-олбански» – финалист Бунинской премии (2012), роман «Мутабор» – лауреат Катаевской премии (2012) и финалист премии «Национальный бестселлер» (2013). В 2006 году два рассказа – «Почта» и «Мавр» – вошли в шорт-лист премии им. Юрия Казакова. Роман «ХУШ» вошел в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга». В 2014 году по повести Ильдара Абузярова «Роман с жертвой» снят полнометражный художественный фильм.

Ильдар Абузяров

Финское солнце

Sol noster[1 - Наше солнце (лат.).]

Лингвисты до сих пор спорят, какие именно языки входили в глубокой древности в состав так называемой «ностратической макросемьи». Соседствовали ли, допустим, когда-нибудь в «едином человечьем общежитье» финно-угорские языки с эскимосско-алеутскими, а северокавказские с афразийскими? Или все-таки они всегда прятались по отдельным лингвистическим квартирам, не забредая друг к другу в гости ни при каких обстоятельствах?

Для Ильдара Абузярова таких проблем, по счастью, не существует. В художественном мире его нового романа «Финское солнце» все персонажи являются носителями именно ностратического языка, который, напомним, своим названием обязан таким латинским словам, как «наш», «нашего круга», «здешний».

И пусть все персонажи определяются самим автором в качестве «поволжских финнов», это ничего не меняет. С тем же успехом они могли бы быть названы «угро-финскими кацапами», «галицийскими тюрками», «австронезийскими палеоазиатами» или еще кем-нибудь. Для того чтобы понимать свои речи и разговоры соседей, им вовсе не надо, подобно скандинавскому герою Сигурду, пожирать сердце поверженного дракона: и с драконами, и с людьми они и так одной крови.

Но при этом в них нет ничего пассионарно-демонического, заставляющего вспомнить Дейенерис Таргариен из «Песни льда и пламени». Больше всего, пожалуй, герои «Финского солнца» напоминают муми-троллей Туве Янссон, которые, подчиняясь законам стадийного развития природы и общества, с течением времени эволюционировали не просто в людей, а именно в поволжских финнов. Поэтому Нижний Хутор, где разворачивается действие романа Абузярова, – это не столько «проапргейденный» литературными средствами Нижний Новгород, сколько Муми-Дален, вступивший на свою беду в Евросоюз и ставший частью Шенгенской зоны. Из-за отсутствия таможенных и пограничных условностей его теперь может беспрепятственно посещать отвратительная и бесконечно холодная Морра, оставляя после себя, нет, не куски насквозь промерзшей земли, ведь времена-то все-таки изменились, а вереницу совершенно одинаковых торговых центров и многоэтажных жилых комплексов.

Разумеется, жители Нижнего Новгорода могут читать «Финское солнце» с удвоенным удовольствием, выискивая знакомые топографические приметы, но ценность романа Абузярова, с нашей точки зрения, как раз в универсальности его хронотопа. В любом городе обязательно найдется свой дом-утюг, свой дом-корабль, своя Мусор-стрит, своя Верхняя (элитная, аристократическая, центральная) и своя Нижняя (плебейская, «гопническая», окраинная) часть. Точно так же и все истории, приключившиеся с поволжскими финнами Нижнего Хутора, не покажутся читателям романа сказками или побасенками. Любой из них можно будет найти аналог либо в личном опыте, либо в новостных сюжетах, либо в