Клинок Минотавра

Екатерина Лесина

Артефакт-детектив

Рог Минотавра, клинок, сотворенный легендарным Дедалом для Тавра, любимого воина царя Миноса, одарил хозяина силой, но отнял разум. Не принес он удачи и потомкам Тавра, исполняя их желания, взамен отбирая душу, коверкая жизни. Оттого и оборвался род князей Тавровских. Памятью о них остались развалины старой усадьбы и легенда, которую Женьке рассказали местные жители. Скрываясь от бывшего и чрезвычайно агрессивного жениха, Евгения приехала в забытую деревню, не предполагая, что ненароком окажется в центре чужой и опасной игры. Здесь у каждого своя роль и своя маска, минувшее тесно переплетается с будущим. И прошлое вновь оживает. Выходит из тени человек в маске быка, собирая чужие жизни. Он убивает, силясь утолить голод клинка, а также вернуть последнюю княжну из проклятого рода Тавровских…

Екатерина Лесина

Клинок Минотавра

– Женька, не будь дурой, – прошипела Лариска. – Нашла, ради кого слезы лить.

Слезы лились сами собой. Крупные, можно сказать, отборные. Женька только всхлипывала и подвывала, причем с каждой минутой всхлипы становились все тише, а подвывания – громче.

– Он тебя не достоин, – Лариска тоже шмыгнула носом, но тут же взяла себя в руки, и зарождающийся слезопад перекрыла сушкой. Диетической. На диете Лариска сидела время от времени, как правило, после крушения очередного романа. Хватало ее недели на две-три, впрочем, Женька помнила, что однажды диетическое лечение продлилось целый месяц, и Лариска тогда изрядно постройнела, перекрасилась, нарастила акриловые ногти, расписанные незабудками и, осознав свою нечеловеческую привлекательность, влюбилась.

– На вот, не вой, – Лариска сунула сушку и Женьке. – Жуй давай и рассказывай.

Она села, закинув ногу на ногу, и полы шелкового халатика разошлись, выставляя округлые Ларискины колени.

– Н-нечего рассказывать, – шмыгнула носом Женька и в сушку вгрызлась.

И рассказывать нечего, и идти некуда.

– М-можно я у тебя по-поживу?

– По-поживи, – согласилась Лариска, запивая диетическую сушку диетическим кефиром. – Что, окончательно рассорились?

В ней говорило естественное женское любопытство, ну и немного, на краешек акрилового ногтя, женская же зависть. В отличие от Ларискиных увлечений Женькин роман длился уже четвертый год, и дело медленно, но верно двигалось к свадьбе.

Женька даже платье присмотрела…

…И кафе…

…И список гостей составила мысленно…

Нет, конечно, драгоценный утверждал, что спешить не следует, что гражданский брак – это тоже брак, а остальное – будет позже, когда он упрочит свое положение, и Женька соглашалась.

Дура рыжая.

– Я… от него ушла, – Женька шлепнула себя по мокрой щеке, приказывая успокоиться.

– Совсем? – деловито поинтересовалась подруга.

– Да.

– Ну и молодец. И что у вас случилось?

Обычная история. Нелепая. Некрасивая и… ожидаемая, наверное.

– Я… к маме поехала… у нее сердце, ты знаешь, – Женька вздохнула и потянулась за очередной сушкой. Желудок заурчал, напоминая, что помимо бутерброда с сыром «Российским» иной пищи он не видел. – Сердце и…

– И твоего придурка она на дух не переносит, – кивнула Лариска.

Верно. Как-то вот не сложились у драгоценного отношения с Женькиными родителями. Те его недолюбливали, он же отвечал на нелюбовь надменным равнодушием.

– Он сказал, что туда меня не повезет; если он такой плохой, то ехать мне на автобусе…

– И ты поехала? – глаза Лариски полыхнули.

– Поехала. Съездила и тут же вернулась. Тетя Веня объявилась и маму в свой санаторий забрала. Ты же знаешь тетку… Я еще порадовалась… я давно предлагала, так разве мама послушает? А от тетки она точно не отобьется…

Сушки были пресными.

– Вот я и… домой… звонить не стала… сюрприз…

– Дура, – ласково произнесла Лариса и, дотянувшись, погладила Женьку по всклоченным рыжим волосам. – Кто ж мужикам такие сюрпризы делает? Он с бабой, да?

– Да.

– Ну… может, она по делу зашла… или ты не так поняла.

Женька неожиданно для себя рассмеялась. Господи, да что там не так понять можно было? До кровати драгоценный не