Ангел, автор и другие. Беседы за чаем. Наблюдения Генри (сборник)
Джером Клапка Джером
Непривычный Джером К. Джером.
Не веселый юморист, радующий читателя очередными приключениями «настоящих английских джентльменов», а мудрый, во многом опережающий свое время эссеист и сатирик.
Тонкий английский юмор Джерома сменяется язвительной иронией, веселье перемежается с грустью – и мы заново открываем для себя давно знакомого писателя.
Джером К. Джером
Ангел, автор и другие. Беседы за чаем. Наблюдения Генри (сборник)
Ангел, автор и другие
I
Не так давно, недели через две после Рождества, меня расстроил неприятный сон. Приснилось, что я выпорхнул из окна в одной пижаме и начал подниматься все выше и выше. Полет доставлял радость. «Меня заметили», – подумал я. Наверное, я оказался слишком хорошим, слишком добродетельным. Небольшая порция порока помогла бы продлить жизнь. Но невозможно иметь все. Мир постепенно удалялся, становился мельче, а потом и вовсе растаял в дымке. Лондон запомнился длинной вереницей фонарей на набережной. Еще немного, и от города осталось лишь слабое сияние. Именно в этот момент странного путешествия за спиной внезапно послышались ровные, неторопливые взмахи крыльев.
Я обернулся. Следом летел ангел, отмечающий добрые дела и грехи. Выглядел он утомленным, должно быть, устал от трудов.
– Да, – грустно заметил он. – Рождество – нелегкое время.
– Еще бы! – воскликнул я. – Удивительно, как вы вообще справляетесь. Видите ли, в эти дни всех нас – и мужчин, и женщин – неожиданно осеняет щедрость. Восхитительное чувство, скажу я вам.
– Остается только позавидовать, – согласился он.
– Как только открываются предпраздничные базары, сразу начинают чесаться руки, – признался я. – Одни сентиментальные картинки чего стоят! Прелестная девчушка в пушистой шубке нежными ручонками протягивает сандвич продрогшему нищему. Добродушный розовощекий сквайр одаривает рождественским пудингом благодарных деревенских жителей. Сразу хочется пойти и самому сделать что-нибудь хорошее.
– И так происходит не только со мной, – продолжал я. – Меньше всего хотелось бы, чтобы у вас создалось впечатление, будто кроме меня щедрых людей в мире не существует. Главное достоинство Рождества в том и заключается, что все вокруг добреют на глазах. Какие искренние чувства мы расточаем! Какие возвышенные поступки совершаем! С предрождественских дней и почти до конца января! Должно быть, каждое благое начинание доставляет вам глубокое удовлетворение.
– Да, – подтвердил он. – Бескорыстные порывы чрезвычайно радуют.
– И не только вас – нам самим они тоже приносят немало приятных минут, – заметил я. – Признаюсь, люблю вспоминать собственные добрые дела. Даже подумываю завести дневник и регулярно записывать достойные внимания события. Представляете, как полезно будет почитать детям?
Идея показалась ему вполне разумной.
– Должно быть, в вашей книге, – я показал на толстый том у него в руках, – собраны добрые поступки, совершенные смертными за последние шесть недель?
Фолиант выглядел весьма внушительно.
– Да, – ответил он. – Здесь подробно записано все хорошее, что успели сделать люди.
Автор рассказывает о своих благодеяниях
Не желая прерывать беседу, я полетел рядом. Не то чтобы добросовестность и тщание ангела вызывали сомнение, но зачем же упускать приятную возможность поговорить о себе?
– Пять шиллингов, внесенные в открытый «Дейли телеграф» фонд в поддержку безработных, считаются? – с трепетом поинтересовался я.
– Да, – успокоил он. – Сумма уже учтена.
– Вообще-то, если хорошо посчитать, получится целых десять шиллингов, – добавил я. – Просто в первый раз мою фамилию неправильно записали.
Он ответил, что оба взноса вошли в реестр.
– А еще я участвовал в четырех благотворительных ужинах, – напомнил я. – Правда, забыл, на какие именно цели собирались средства: по утрам голова отказывалась работать. Шампанское всегда дурно на меня влияет. Но, понимаете ли, если не заказать бутылку шампанского, то все вокруг подумают, что вы не в состоянии позволить себе лишние расходы. Не то чтобы я не любил игристые вина. Все дело в печени. Если вып