Чужая луна

Игорь Яковлевич Болгарин

Адъютант его превосходительства #7Военные приключения

Конец 1920 года. Война в Крыму закончилась. Остатки Вооруженных сил Юга России эвакуировались в Константинополь, их временно расположили на Галлиполийском полуострове. Но жизнь в изгнании тяжка, и многие хотели бы вернуться на Родину. В их числе оказался и генерал-лейтенант Яков Слащёв-Крымский, считавший, что барон Врангель упустил реальную возможность отстоять Крым…

Игорь Болгарин

Чужая луна

Часть первая

Глава первая

А в крымские горы уже пришла ранняя зима. Внизу, в долине, куда партизаны во главе с Красильниковым спускались с гор на операции, еще была теплая и нарядная разноцветная осень, а здесь, в горах, свистели и уныло завывали сквозняки, они задували в землянки мелкую снежную крупку и, несмотря на круглосуточный огонь, пронзительные ветры выдували из землянок тепло.

Да и само название «землянка» было условным, поскольку эти ни на что не похожие жилища были сооружены не в земле и не на земле, а между скал, и основным строительным материалом были камни и принесенные с долины дерево, хворост и глина. И не только. В дело шло все, что с трудом можно было назвать строительными материалами: толстый брезент, куски фанеры и жести, остатки мебели, словом, все, что можно было достать, не привлекая к себе внимания, на каких-то свалках или на старых пожарищах.

Юру в таком жилище не слишком спасал от холода даже подаренный Красильниковым овчинный полушубок, поскольку был он изрядно изношенный и во многих местах зиял прожженными дырами.

На операции Юру не брали, и он либо дежурил в землянке у костра, поддерживая в нем слабый из-за нехватки дров огонь, либо, когда дули южные ветры и в горах становилось теплее, он, сидя возле землянки, молча наблюдал за жизнью партизанского лагеря. Мысль о побеге не покидала его, на душе было сумеречно оттого, что здесь он находится, словно в заточении и не может послать весть дяде Константину Яновичу, тете Ольге Павловне и кузине Лизе о том, что он не погиб при аварии и надеется скоро вернуться к ним.

Однажды, чтобы осмотреться вокруг, он вышел за пределы лагеря, и перед ним тут же вырос пожилой лагерный часовой:

– Куда, извиняюсь, настроились? – мрачно спросил он.

– Хотел все вокруг посмотреть, – дружелюбно ответил Юра.

– Шо, сверху не нагляделись? – несколько помягчев, спросил часовой и, помолчав, с тоской в голосе добавил: – Ничего туточки нема интересного, одни каменюки, едять их мухи. Так шо вы, извиняюсь, вертайтесь до своей землянки, там вам спокойнее будет.

Последнее время партизаны возвращались с операций злые, иногда приносили на самодельных носилках раненых товарищей. Иные умирали уже в лагере и хоронили их неподалеку. Могилу в горах не выкопать, и хоронили умерших товарищей на скальной площадке, слегка притрусив их принесенной с долины землей и обложив тела камнями.

Дни для Юры тянулись медленно, тягуче. Но онажды все изменилось. При почти ясной погоде он отчетливо услышал далекие громы.

– Что это? – спросил Юра у Красильникова. – Гроза?

– Хуже, парень. Это война. Наши уже в Крыму. Сюда подтягиваются.

Юру это известие нисколько не обрадовало, он опять подумал о Константине Яновиче, Ольге Павловне и Лизе. Если Крым займут красные, они, вероятнее всего, вынуждены будут его покинуть вместе с белой армией. Красные, впрочем, как и белые, были для них не совсем «наши». Но Константин Янович служит в белой армии и будет вынужден с нею уйти, а Ольга Павловна и Лиза, конечно же, последуют за ним. Где их потом искать? Куда они подадутся? И опять он останется на всем белом свете совсем один. Красильников не в счет. Кончится война, он отправится к своей семье, к своим детям. Зачем он ему, барчук, мальчишка из чужого лагеря? Иное дело – Кольцов. Но где он теперь? Исчез, растворился в этом жестоком воюющем мире. Если и не сложит где-то свою голову, то где и как его найти?

– Чего нахмурился? – пристально посмотрел Красильников на Юру. – Или тебе наши – «не наши»?

– Тетю Олю жалко. Она мне как мама. И Константина Яновича…

– Твой дядька? Который летун? – спросил Красильников и, немного пом