Трезвяк

Сергей Викторович Палий

Во время вечернего патрулирования переходов Московского метрополитена сержантом Шалаевым и лейтенантом Козловым обнаружены следы ремонта кафельной плитки стены. Кто это сделал, и не заложена ли в стену взрывчатка? Об этом и кое-чем другом предстоит узнать бравым полицейским. Но готовы ли они к встрече с загадочным, абсолютно безбашенным хулиганом?

Сергей Палий

Трезвяк

– Долото.

– Молоток.

– И плиточный клей.

Сержант Шалаев кивнул, поглядел по сторонам. В переходе было почти пусто, лишь несколько припозднившихся ребят быстро шагали в сторону Александровского Сада.

Шалаев сдвинул фуражку на лоб и почесал в затылке. Что-то ему не нравилось. Какая-то деталь напрягала.

– Странно, – хмыкнул лейтенант Козлов. – Может, ремонтники?

– Может. Хотя чего тут чинить-то. – Шалаев снова оглядел голые стены, тертый пол и сводчатый потолок. – Берём?

– Ну, давай, на всякий случай, в дежурку сдадим.

Они подобрали находки и отправились на Арбатскую. Уже дойдя до перрона, Шалаев вдруг остановился и хлопнул себя по лбу. До него, наконец, дошло, что за деталь так мозолила глаза.

– Ты чего? – покосился Козлов.

– Андрюха, там же стены плиткой обложены.

– Где?

– Да в переходе, где мы нашли это всё. И знаешь, что?

– Что?

– Пойдём-ка…

Шалаев схватил Козлова за рукав и поволок обратно. Редкие прохожие с удивлением оглядывались, как один страж порядка тащит другого вверх по ступеням. Козлов спотыкался, чертыхался, пытался выспросить у Шалаева, на кой ему приспичило вернуться, но тот лишь односложно буркал через плечо и обещал всё объяснить на месте.

А на месте их ждал сюрприз.

На полу в переходе, где они недавно нашли клей и долото с молотком, теперь валялся распакованный рулон столярной шкурки.

– Вот! – торжествующе заявил Шалаев. – Налицо ещё одна улика.

– Это наждачка, – сказал Козлов, поднимая и осматривая рулон. – Думаешь, моток наждачки может быть уликой?

– Уликой может быть всё, что угодно, – откликнулся Шалаев и начал обследовать стены.

– Э, – позвал его Козлов. – Ты чего? Нам дежурство уже сдавать.

– Кажется, я обнаружил следы преступления.

– Кого-то насмерть затёрли наждачкой?

Некоторое время Шалаев соображал, двигая кожей на лбу, отчего фуражка то приподнималась, то опускалась. Затем криво улыбнулся:

– А-а… Ты шутишь. Понял. Нет, никого наждачкой не тёрли. Зато вот здесь, – он ткнул толстым пальцем в стену, – переложили плитку. Видишь, узор не совпадает? И замазка на швах свежая.

– Это преступление? – уточнил Козлов, начиная выходить из себя.

– Это… – Шалаев поискал слово. – Это странно. Тебе не кажется?

– Мне кажется, тебе пора в санаторий. Отдохнуть.

Сержант насупился.

– Может, я и подозрительный, но рапорт напишу. – Он вдруг просиял. – Откуда ты знаешь, что могли замуровать в эту стену? А вдруг там ядерный заряд, и через пять минут пол-Москвы снесёт.

– Совсем умом двинулся, – констатировал Козлов и пошёл прочь.

– Ну ладно, не ядерный заряд, но ведь мало ли что могли туда замуровать? – Шалаев догнал его. – Место камерой не просматривается. Они его не зря выбрали…

– Да кто «они»! – не выдержал Козлов. – Шпана? Гастеры полоумные? Инопланетяне?

– А вот это я обязательно выясню, – кивнул Шалаев, заходя в вагон. – Предложу начальству просветить стенку сапёрным сонаром и устроить засаду.

– Вот сам и сядешь в эту засаду. Без внеурочных.

– И сяду. И медаль потом за усердие получу. С премией.

Козлов плюхнулся на жёсткое сидение и демонстративно отвернулся. Всё-таки правильно говорит полковник Шурупов: инициативу снизу нужно пресекать. Медаль ему за рулон наждачки подавай. С премией.

Через десять минут они уже были в родном отделе. Шалаев протопал в дежурку.

– Суликович, – обратился он к оперативному, – глянь, что мы нашли.

– С ремонтниками, что ль, бухали? – поинтересовался Суликович.

– Эти вещдоки помогут раскрыть преступление, – хмуро сказал Шалаев.

– Ага, – заглядывая в дежурку, добавил Козлов, – столярный террор.

– Так! Замолчал, раз-два, – огрызнулся сержант. Спросил у дежурного: – Кто из начальства есть?

– Замполит.

– Пойду к нему…

– Сначала рапорт сдай.

– Ко