Дом под горой
Николай Шмагин
В повести рассказывается о нашем ближайшем историческом прошлом, о детстве, о дедушке и бабушке, первых друзьях и врагах, первых школьных шагах героя повести — Ваньки, названного этим именем в честь деда.
Социальная эпоха повести, это трудное послевоенное время, смерть Сталина, затем «хрущевская оттепель», освоение целины, первые глотки свободы, позже увлечение Хрущева кукурузой, целиной и совнархозами, приводит к притеснению индивидуальных хозяйств, к оскудению садов и огородов, обложенных налогами, плодами которых и живут герои повести.
Город хранит благодарную память потомков о Степане Разине, Емельяне Пугачеве, Петре Болотникове, о своих героях, погибших в годы революции и Великой Отечественной Войны.
В устах деда воскресают забытые пословицы, частушки, предания. Дед — столяр-краснодеревщик, непрерывно трудится и на работе, в столярке, и дома, да и бабушка тоже не сидит без дела, они-то и успели передать внуку свои простые, но мудрые заповеди, свою честность и прямодушие, свое трудолюбие и любовь к родному дому.
Николай Шмагин
Дом под горой
«АЛАТЫРЬ, латырь, в русских средневековых легендах и фольклоре камень, «всем камням отец», пуп земли, наделяемый сакральными и целебными свойствами.
Легенды об Алатыре восходят к представлениям о янтаре, как апотропее (средневековое название Балтийского моря – Алатырское море).
В стихе о Голубиной книге и русских заговорах Алатырь («бел-горюч камень») ассоциируется с алтарем, расположенным в центре мира, посреди океана, на острове Буяне (Руяне); на нем стоит мировое древо, или трон, святители, сидит девица, исцеляющая раны; из-под него растекаются по всему миру целебные реки».
Мифологический словарь.
«Россия погибнет тогда, когда погаснут свечи, когда будут утеряны связи…»
Иван Бунин.
Первая глава
Зимушка-зима
(Ванькины сны)
ДЕНЬ ПЕРВЫЙ: Вдоль забора, за которым слышался глухой ритмичный шум, крался мальчик лет шести в матросском костюме с якорями, стараясь поймать порхающую перед ним бабочку. Улучив момент, он бросился в траву и накрыл ее руками, но бабочка мелькнула перед его носом и улетела.
Проводив ее разочарованным взглядом, мальчик встал и, привлеченный шумом, с любопытством приник к щели, не видя, как от появившейся на дороге стайки гусей к нему подкрадывался здоровенный гусак…
За забором внутри деревянного строения железная машина яростно распилила толстое бревно на доски и принялась за следующее.
Внезапно ожил висевший на столбе громкоговоритель:
«Едут новоселы по земле целинной, песня молодая далеко летит…»
…В это время гусь сердито тяпнул мальчика за мягкое место, и тот с криком отпрянул от забора, растерянно уставившись на обидчика.
Придя в себя, мальчик схватил палку, и бросился на нахальную птицу. Струсив, гусь пустился наутек по дороге, ведущей в гору. Спугнув гусиную стайку, с криками разбежавшуюся в разные стороны, мальчик несся следом и, догнав-таки врага, шмякнул его палкой по спине.
Гусь растерянно заметался и кинулся ему под ноги. Споткнувшись о забияку, мальчик неожиданно для обоих очутился верхом на гусе, словно всадник на коне. Махая крыльями, незадачливый гусь с отчаянным криком рванулся вниз и вдруг полетел, задевая лапами землю.
Крепко вцепившись в него, мальчик летел и восторженно смеялся.
– Вы только гляньте! – закричала полная, бойкого вида женщина, остолбенев от изумления. Около дома возникла толпа любопытных.
Мальчик промчался на гусе мимо них и скрылся за углом.
– Люди добрые, – охнула на всю улицу женщина, – это ж мой гусь, – и она бросилась пересчитывать стайку растерянно гогочущих птиц.
– Пропал теперь, – подначил кто-то, – заморенный гусь не жилец.
Растопырив крылья, гусь улепетывал от наездника из последних сил, а он победоносно смотрел ему вслед, затем пренебрежительно глянул на восхищенного карапуза, почтительно замершего неподалеку.
– Я видел, как ты летел, – карапуз задохнулся от избытка чувств.
– Ерунда, я не такое могу, – небрежно отмахнулся мальчик, направляясь к шоссе, по которому мчались машины. – А ты смелый?
– Не знаю, – карапуз застенчиво захихикал.
– Эх ты, –