На пределе фантазии
Низа Ильд Евар
Главный герой книги родился на юге, в пустыне, подрос в местах севернее, где и горы, леса и зима со снегом. Ходил в школу, находил друзей. Служил в армии, после работал, любил. Переживал всё те же проблемы, что встречаются в жизни каждого.
И всё бы вроде обычно, если бы не это состояние «На пределе фантазии», в котором, он всегда находился, как сам, так и другие герои, встречавшиеся на его пути.
В романе присутствует драма, немного юмора, мистика и даже капелька фантастики. Здесь каждый найдёт для себя, что-то личное, близкое для себя.
Низа Ильд Евар
На пределе фантазии
Не жил я, а жить хочу
И лишь страданья
и мученье
Как никому, а мне уроду;
И жить пытаясь по иному,
и суть свою черкая на бумаге
Я убегал тем самым,
что ни на есть обманом,
в далёкую планету
Своих фантазий,
что излагал в уме
Но разве знал, наивный,
про ту, иную
Иную жизнь, там вдалеке…
Появление на свет
Стоны роженицы разнеслись по коридорам этого серого, унылого, ветхого двухэтажного здания, именуемого в Уркмантуре роддомом. Двери и окна во всех палатах и парадной были открыты из-за знойной жары, стоящей в это время года. Так что стоны были хорошо слышны и за пределами здания, уносясь в пустыню, которая была повсюду. Встрепенулся даже верблюд, проходивший мимо со своим хозяином-стариком, – тот шёл впереди, держа скотину за уркмантурскую уздечку, проходящую промеж ноздрей двухгорбого. Хозяин обернулся на обеспокоенного верблюда, тут же получив от последнего смачный и увесистый плевок во всю физиономию; слюна упала на песок, быстро скатившись по лицу старца, и лишь на усах и бороде остались небольшие следы. Веткой ударив плеваку по шее, старик громко ругнулся по-своему, вытер остатки слюны рукавом халата, поправил покосившуюся набок тюбетейку, потянул уздечку посильнее и быстро, с большим усердием, повёл своего верблюда дальше.
Но вернёмся к стонам и зданию, откуда они раздавались. Этот особняк, несмотря на свою ветхость, был лучшим зданием во всём Уркмантуре, – не зря же уркмантуряне оборудовали его под роддом. Пациенток в нём было всего трое, и одна из них уже была в процессе. Вот и последний стон роженицы унесся по коридорам, и свободно вылился через открытые окна и двери в пустыню – к тому самому верблюду. Но на этот раз, находясь уже на приличном расстоянии от источника шума, он лишь краем уха уловил дошедший до него звук, и вильнул хвостом, – то и была вся его реакция. Хозяин же ругнулся в очередной раз, проклиная не то своего верблюда, не то издающую те стоны, или даже того, из-за кого они были.
– Ещё… Ещё… А теперь тихонько… Вот он! Умничка, – произнес доктор-акушер, поднимая вверх дитя, наконец-то появившееся из лона роженицы, и переставшее доставлять боль своей матери.
Вторя словам доктора, по коридорам разнёсся крик новорожденного. Но тот старец и его верблюд уже вряд ли услышали эти крики, находясь совсем далеко; тогда как акушер и две медсестры продолжали привычно заботится о матери и её малыше.
– Кто это: девочка, мальчик? – придя в себя, тихо спросила женщина.
– Мужик, – ответил доктор.
– Мальчик, мальчик! – подтвердила медсестра, обтирая младенца.
– Можно?..
– Конечно. – После всех нужных процедур медсестра обернула дитя в простынку, и подала его матери.
Но в этот момент у новорождённого закружилась голова, всё поплыло; и не успел он ещё надышаться, привыкнуть к краскам этого мира, его звукам, живым существам в белых халатах, стоящим вокруг, как его стало уносить куда-то вверх. И это произошло так быстро, что палата, в которой он появился, как и люди в ней, остались лишь маленькой, белой, суетной точкой где-то далеко внизу, а повсюду оказалась тьма и непонятный холод, от которого, впрочем, малыш не мёрз. Но тот всё равно неуклонно сковывал, притупляя всю чувствительность нежного обнажённого тельца.
– Где это я? – проворковал малыш.
– Рано! – нечто ответило ему, и всё потухло.
Абсолютная темнота, безмолвие, и – никаких ощущений. Что-то будет дальше?..
Носик чем-то зажат, а во рту трубка. Свет ослепил глазёнки младенца; прищуриваясь, он приоткрыл их