Текущая литература

Дмитрий Васильевич Аверкиев

«“Петербургскiя трущобы” им?ютъ огромный усп?хъ: вс? жаждутъ прочесть этотъ дивный романъ, записываются за нед?лю въ библiотекахъ; вс? наконецъ очарованы, восхищены. Въ одномъ с?ренькомъ листк? – названiя мы не приводимъ собственно потому, что оно нав?рно неизв?стно нашимъ читателямъ – объявлено даже, что романъ г. Крестовскаго произведенiе высоко-художественное и умретъ единственно вм?ст? съ русской литературой. Н?тъ сомн?нiя, что это похвала ужь черезъ-чуръ усердная и что русской литератур? не грозитъ опасность умирать въ подобномъ сообществ?. Но какъ-бы то ни было, романъ читается, приводитъ въ восхищенiе столичныхъ, губернскихъ и у?здныхъ барынь и барышень и ихъ чиновныхъ обожателей и законныхъ супруговъ. Все это показываетъ, что романъ г. В. Крестовскаго явленiе если не зам?чательное, то знаменательное…»

Произведение дается в дореформенном алфавите.

Дмитрий Васильевич Аверкиев

Текущая литература

I. Всякому по плечу

По Сеньк? и шапка.

    Пословица.

Петербургскiя трущобы. Романъ въ шести частяхъ. Соч. В. В. Крестовскаго. Отеч. Зап. Х, ХI, 64 и I, II, III, 65.

«Петербургскiя трущобы» им?ютъ огромный усп?хъ: вс? жаждутъ прочесть этотъ дивный романъ, записываются за нед?лю въ библiотекахъ; вс? наконецъ очарованы, восхищены. Въ одномъ с?ренькомъ листк? – названiя мы не приводимъ собственно потому, что оно нав?рно неизв?стно нашимъ читателямъ – объявлено даже, что романъ г. Крестовскаго произведенiе высоко-художественное и умретъ единственно вм?ст? съ русской литературой. Н?тъ сомн?нiя, что это похвала ужь черезъ-чуръ усердная и что русской литератур? не грозитъ опасность умирать въ подобномъ сообществ?. Но какъ-бы то ни было, романъ читается, приводитъ въ восхищенiе столичныхъ, губернскихъ и у?здныхъ барынь и барышень и ихъ чиновныхъ обожателей и законныхъ супруговъ. Все это показываетъ, что романъ г. В. Крестовскаго явленiе если не зам?чательное, то знаменательное.

Что до насъ, то намъ вся д?ятельность г. В. Крестовскаго постоянно казалась весьма знаменательной. Сей писатель переживаетъ, такъ сказать, уже второй перiодъ своей славы; первый онъ заключилъ своими великол?пными «Испанскими мотивами», второй начался съ появленiемъ его новаго романа. Особенность г. В. Крестовскаго состоитъ въ томъ, что онъ договаривается до точки; онъ, такъ сказать, довершитель стремленiй бол?е мелкихъ литературныхъ талантовъ. Этимъ мы вовсе не хотимъ сказать, что у г. Крестовскаго талантъ крупнаго разбора; но согласитесь сами, что онъ см?л?е въ картинахъ, остроумн?е въ подробностяхъ, что его стихъ отличается изв?стной степенью бойкости и юркости, – ну, что вообще г. Крестовскiй зам?чательн?е напр. хоть г. Минаева. Пояснимъ. Первое – наши самонов?йшiе поэты стараются перехитрить другъ друга на счотъ ри?мъ: у кого почудн?е будутъ. И въ этомъ отношенiи никто не превзошолъ г. В. Крестовскаго:

Эта ножка, эта н?га

Ихъ пл?няла съ давнихъ поръ:

И одинъ былъ – грандъ Рiега.

А другой – торреадоръ.

Каковы ри?мы? Что передъ этимъ «Камбекъ» и «В?къ», «аховъ» и «Страховъ», «городовъ» и «стадовъ», «поля» и «Поля» и т. п.? Ничтожество изъ ничтожествъ. Второе, кто изъ сей плеяды поэтовъ не рисовалъ грязныхъ и сальныхъ картинъ (подъ маской обличенiя порока)? Но что значатъ вс? «Проказы чорта на жел?зной дорог?» передъ описанiемъ ч?мъ занимались монахини въ горячую андалузскую ночь, или передъ образомъ поэта, лобзающаго трупъ? Ровно ничего. Тамъ несм?лость и лживая маска обличенiя, зд?сь кр?пко, какъ помада Мусатова, бьющiй въ носъ ароматъ. Мы могли-бы продолжить это сравненiе, но полагаемъ, что и вышеприведенныхъ двухъ прим?ровъ совершенно достаточно. Читателю очевидно, какое глубокое уваженiе питаемъ мы къ высокохудожественнымъ (по выраженiю с?раго листка) произведенiямъ разбираемаго нами писателя.

Слава «Петербургскихъ трущобъ» далеко разнеслась за долго передъ появленiемъ этого драгоц?ннаго памятника русскаго слова. Если не ошибаемся, то еще года два тому назадъ было объявлено въ «Indеpendance Belge», что вотъ-молъ пишется такой романъ. Да не подумаютъ читатели, что предъидущими словами