Онагр

Иван Иванович Панаев

«Раз, два, три… chasse en avant!…

Скрипка завизжала. Молодой человек лет двадцати шести, среднего роста, худощавый, с большими глазами навыкате цвета потускневшего олова, с светлыми и редкими волосами до плеч, в плисовом сюртучке, в шелковых полосатых чулках и лакированных башмаках, – выставил правую ногу и двинулся вперед, тряхнув плечами…»

Иван Иванович Панаев

Онагр

Онагр находится ныне особливо в Татарии, откуда он многочисленными стадами заходит к Индии и Персии. Животное сие бегает чрезвычайно прытко, довольствуется негодною для корма других животных травою; от него происходит ручной или домашний осел. Вывоз на племя ослов в Испанию запрещен под смертною казнию.

    «Руководство к Естественной истории» Блуменбаха, переведенное географии учителями Петром Наумовым и Андреем Теряевым

Глава I

Утро Онагра. – Любопытный разговор в кондитерской. – Удивительный человек и очаровательная женщина

Раз, два, три… chasse en avant!…

Скрипка завизжала. Молодой человек лет двадцати шести, среднего роста, худощавый, с большими глазами навыкате цвета потускневшего олова, с светлыми и редкими волосами до плеч, в плисовом сюртучке, в шелковых полосатых чулках и лакированных башмаках, – выставил правую ногу и двинулся вперед, тряхнув плечами…

Танцевальный учитель улыбнулся нежно, подошел к своему ученику с грациею, взял его за обе руки, носком своего башмака начал расправлять его ноги и заставил его снова повторить шассе. И скрипка снова завизжала… Стенные часы в комнате молодого человека пробили одиннадцать; скрипка спряталась в футляр, танцевальный учитель сделал три шассе вперед, раскланялся, принял от своего ученика карточный билетик, с достоинством балетного героя, и на цыпочках выскользнул в переднюю.

– Гришка, завиваться! – закричал молодой человек. Через пять минут Гришка, в засаленном сюртуке, с сережкой в ухе, с гребенкой в масленых волосах и с круглыми щипцами в руке, явился перед барином. Гришка воспитывался в цирюльне на Гороховой, в той самой цирюльне, на окне которой золотыми буквами начертано: «Зало для стришки и завифки волос цена 20 ко. се. И выбрить».

Барин развалился на стул перед зеркалом, замурлыкал что-то из «Фенеллы», закинул назад растрепанную голову, и Гришка приступил к своей должности. Три раза охлаждались и три раза раскалялись щипцы; голова барина покрывалась завитками; барин только изредка поморщивался и вскрикивал: «Больно, болван!»

По окончании завивки Гришка отворотил бесконечные рукава сюртука своего, подшитые посконной холстиной, растер на грязных ладонях пятирублевую помаду violette и принялся отделывать голову барина.

– Гришка! помадь пожирнее, да виски фиксатуаром натри, – говорил барин.

Весь в завитках, смотрясь в зеркало и прищуриваясь, барин начал прохаживаться в своем кабинете между стульев и пощелкивать языком.

Комната эта не большая и не маленькая: ярко-пунцовые занавески на окнах, небольшое зеркало на ножках в виде трюмо, мебель двадцатых годов, но расставленная в современном беспорядке; на стенках соблазнительные картинки, дурно литографированные и еще хуже раскрашенные, в пестрых рамках… Везде торчат чубуки, на полу – табачный пепел, на письменном столе – вторая часть какого-то французского романа.

Барину наскучило ходить; он зевнул, протянулся на диване и закричал:

– Гришка!

Гришка явился.

– Трубку!

Барин стал пускать дым кольцами. Это заняло его на несколько минут.

– Гришка!

– Чего-с?

– Тепло сегодня?

– Средственная погода-с.

– Я надену пальто с бобровым воротником. Слышишь?

– Слушаю-с…

Барин встал с дивана и подошел к окну. Он потянулся и подумал: «Куда бы ехать?» Потом он начал опять щелкать языком:

– Гришка, афишку!

В четвертый раз барин принялся перечитывать афишку.

«Какой бы жилет мне надеть сегодня, – думал барин, – пестрый полосатый или черный с лиловыми разводами? Вчера я надевал желтый с бронзовыми пуговицами…»

– Гришка! который час?

– Половина второго-с.

– Врешь. Может ли быть только половина второго? Барин пошел в залу и сам посмотрел на часы.

– Черт возьми, в самом деле, еще только половина второго. Гришка!

– Чег