Провал резидентуры
Кирилл Мошков
Особый специалист #2
В ходе Галактической Экспансии людям всё время приходится сталкиваться с новыми угрозами, и некробиотика многочисленных обитаемых миров — не последняя среди них. Когда распалось древнее Зло, его прислужники на всех планетах буквально сорвались с цепи, и Управлению Безопасности Конфедерации Человечеств приходится бросать в бой своих лучших специалистов. Молодой офицер Управления по имени Легин Таук — как раз из таких. Новое назначение приводит его в странный мир, где чернокожее большинство угнетает своих белых рабов, а из древних лесов выходят жутковатые некросущности, взбудораженные людской враждой...
Кирилл Мошков
Провал резидентуры
Глава первая
РАЗВЕДЧИК
В рубке очень тихо, еле слышно гудят трубы за стеной, я сижу в рабочем кресле, закрыв глаза, тереблю кольцо на застежке куртки, жду… Радиоприемник играет заунывную, тяжко ритмичную музыку – «шеаокан». В рубке тихо, в рубке мир, гулкие барабаны и плачущий электрогобой рождают усталость. Я представляю себе небольшую радиостудию в старинном городке на берегу моря. Из окна с тройными стеклами хорошо видно море, свинцовое, по-зимнему седое от бесчисленных пенных барашков. Крутятся бобины большого студийного магнитофона, записывающего эфир для повтора ранним утром; мигает двоеточие на дисплейчике CD-плеера, в узеньких недрах которого рождается эта тягучая, сверхмедленная музыка. Темнокожий звукоинженер, отдыхая – они в эфире уже шестой час – положил бритую голову на руки перед компьютером, показывающим смену текущих номеров; ди-джей, такой же темнокожий, стоит у окна, с тоской глядя в асфальтовую морскую даль над мотающимися верхушками мокрых пальм на набережной Короля Хуа V; в его длинных, с твердыми плоскими ногтями коричневых пальцах дымится забытая шоколадного цвета сигарета.
Музыка медленно стихает, звукоинженер вопросительно смотрит на ди-джея. Тот, еле слышно вздохнув, возвращается к микрофону. Коричневая рука привычно нажимает клавишу, и с винчестера срывается и уходит в эфир мощный, эхом ревущий удар заставки, коричневый палец с синеватым ногтем привычно отжимает кнопку на пульте, вспыхивает красный транспарант «В ЭФИРЕ», и я в рубке дежурного по радиоразведке, в тридцати шести тысячах километров над головой ди-джея, слышу его усталый низкий голос, произносящий на певучем языке оанаинх:
– Здесь «Радио Тридцать» из Миноуаны, с вами до восемнадцати часов Оаки Мин Даноо и звукоинженер Амму Эан Ингиоо. Непревзойденные мастера из мастерской Виашну были с нами последние девять минут, а теперь, по большой просьбе девушки Лиины, которая нам только что звонила – я напоминаю, наш номер в Миноуане 800-315-30 – итак, по просьбе девушки Лиины мы с вами возвратимся на двенадцать лет назад, когда все было еще по-другому, и послушаем напевный окан мастера Нао Бо, знаменитый «Лее окелео На»…
Коричневый палец нажимает кнопку микрофонного канала, красный транспарант гаснет, рука выводит фейдер на пульте, и в эфире рождается мощный, наводящий тоску вой синтезаторов, гулко раскатываются в сверхмедленном темпе барабаны, и мужской голос – то низкий, то вдруг пронзительный – заводит бесконечную, на трех-четырех нотах жалобу почти без слов… А ди-джей вновь встает, поднося сигарету к губам, подходит к окну, прислоняется лбом к холодному стеклу и бесконечно долго, пока не кончится окан, смотрит в морскую даль…
Тем временем я поднимаюсь со своего кресла и говорю оператору:
– Спасибо, сержант. Отключайте.
Сержант равнодушно кивает, а я выхожу из рубки и, пройдя по коридору, прикладываю палец к сенсорам дверей центрального поста. Дверь раздвигается, и я вхожу и говорю:
– Он передал «Лее окелео На».
– Значит, она не вернется, – утвердительно говорит командир и обеими руками взъерошивает короткие седые волосы.
– Да, она погибла, – говорю я почти равнодушно. С этими словами наша «ноль-пятнадцать», кажется, становится плоской, черно-белой – история… Только в памяти останется, как она вздрагивала, когда я целовал ее сорок дней назад в темной каюте на Полярной базе.
– Ну так же н