Гарри Поттер и Орден Феникса

— Я отнюдь не против того, чтобы ты и дальше уничтожал мои вещи, — безмятежно сказал Дамблдор. — Пожалуй, их у меня слишком много.

Он не походил ни на кого из знакомых Гарри преподавателей. Казалось, главное для него — не научить их тому, что знал он сам, а втолковать им, что никакое знание, даже нечеловеческое, не может быть абсолютным.

— Я доверяю Северусу Снеггу — просто сказал Дамблдор. — Но я забыл — вот тебе еще одна ошибка старого человека, — что бывают раны, которые не способно залечить даже время: уж слишком они глубоки. Я думал, что профессор Снегг сумеет преодолеть свою ненависть к твоему отцу... но я ошибся.

— Если у тебя эмоциональный диапазон, как у чайной ложки, это не значит, что у нас такой же

— А это Нимфадора...
— Не смей называть меня Нимфадорой, Римус! — вскинулась молодая волшебница. — Просто Тонкс.
— Нимфадора Тонкс, которая предпочитает, чтобы ее называли только по фамилии, — закончил Люпин.
— Ты бы тоже предпочитал, если бы дура мамаша дала тебе такое имя, — пробормотала Тонкс.

Гарри услышал голос Финеаса Найджелуса.
— Вы знаете, министр, наши с Дамблдором взгляды во многом расходятся… однако нельзя не признать, что у него есть стиль…

«Контрзаклятием» люди называют свои заклятия для того, чтобы это звучало более приемлемо.

—Почему Дамблдор не может его учить? —воинственно спросил Сириус. —Почему ты?
—Потому, видимо, что привилегия директора —поручать наименее приятные дела другим, —вкрадчивым голосом ответил Снейп.

— В вас нет тонкости, Поттер. — Темные глаза Снейпа блеснули. —Вы не понимаете тонких различий.

В Отделе тайн есть комнатка, которую всегда держат запертой, - сказал Дамблдор. - В ней хранится сила, одновременно более чудесная и более ужасная, чем смерть, чем человеческий разум, чем силы природы. Пожалуй, она ещё и самая загадочная из всех сокровищ, что там хранится. Именно этой силой ты обладаешь в достатке, а Волан-де-Морт, наоборот, вовсе её лишен. Благодаря ей ты вчера отправился спасать Сириуса. Она же уберегла тебя от полного подчинения Волан-де-Морту, поскольку он не может пребывать в теле, где обитает столько силы, глубоко ему ненавистной. В конце концов оказалось неважным даже то, что ты так и не научился изолировать своё сознание. Имя этой спасительной силы - любовь.

Ты ведь никогда прежде не использовал Непростительных Заклинаний, мальчик?

— Как из Азкабана вернулся, так стал гонять Кикимера туда-сюда, ох, бедная моя госпожа, что бы она сказала, если бы увидела, во что превратился дом, всякое отребье живет, сокровища выбрасывают, она объявила, что он ей больше не сын, а он здесь, и говорят, ко всему еще и убийца...
— Побормочи у меня еще — и стану убийцей!

При всех дурных качествах Фаджа его очень трудно было вообразить отдающим распоряжение запечь гоблина в пироге.

— У пятикурсников на каждом факультете по двое старост, — сообщила, садясь, Гермиона. Вид у нее был страшно недовольный. — Мальчик и девочка.
— Угадай теперь, кто староста Слизерина, — сказал Рон, не открывая глаз.
— Малфой, — мгновенно отозвался Гарри, не сомневаясь, что оправдается худшее из его опасений.
— Разумеется, — с горечью подтвердил Рон, запихивая в рот остаток лягушки и беря следующую.
— И эта жуткая корова Пэнси Паркинсон, — язвительно сказала Гермиона. — Какая из нее староста, если она толстая и медлительная, как тролль, которому дали по башке...

Рон смотрел на остатки молока в своей тарелке с таким выражением, как будто не прочь был в них утопиться.