Нано и порно
Андрей Бычков
Андрей Бычков – яркий и неординарный прозаик, автор девяти книг прозы, шесть из которых вышли в России и три на Западе. Финалист премии «Антибукер», лауреат международного сетевого конкурса «Тенета». Герой романа «Нано и порно» совершает психотическое путешествие в центр Земли, чтобы найти своего отца и обрести Россию не как погибшую родину, а как воскресающее отечество. В целом это книга о человеческих взаимоотношениях в эпоху тотального психоанализа, о необходимости выбирать между светом и тьмой, о древних мифах, на которых держится вся современная культура. О том, что любая жизнь состоит из мельчайших наночастиц, но, чтобы достичь освобождения, нужно что-то намного большее, чем простое знание о том, как эти частицы сцеплены между собой…
Андрей Бычков
Нано и порно
Предуведомление автора:
Роман запрещается выдвигать на премии «Букеровская» и «Большая книга».
«Когда рот умер, у других частей тела спросили – кто из них возьмется за погребение?»
Легенда гурманче[1 - Гурманче – африканский народ, проживающий в приграничных районах Того, Ганы, Нигера и Бенина (прим. авт.)]
Часть первая
Между пенисом и фаллосом
Глава первая
«Мир не спасти. Ни хуя не спасти. Ни Христом, ни Буддой, ни Магометом. Наркотики? Паллиатив. Проституция? Под вопросом. Разве что завалить всё блядями. Хотя ими и так все завалено. Все только и делают, что продаются. Или меняются услугами. Ты мне, а я тебе. Даже друзья. Нет ни хуя никакого великодушия. И благородства никакого нет ни хуя. Всё куда-то сплыло. Всё куда-то ебнулось. В бездну ебнулось. В бездну под названием прошлые века. Ни хуя не осталось никакой нравственности. Нет, господа, что ни говорите, а мир не спасти. Грёбаное, извините за выражение, человечество. Череда громоздящихся друг на друге ошибок-с! Да, вот так бы им всем и сказать. Вот так бы и забабахать. Да, впарить. Да, бля, ширнуть, сука, ширнуть!»
Осинин посмотрел на лицо впечатанного в него толпой интеллигента. Троллейбус качнуло, на лице интеллигента подпрыгнули очки. Белесый близорукий глаз, выскочивший из-под оправы, беспомощно заморгал и пассажир судорожно поправил свою узкую модную, хотя и по-прежнему роговую оправу. Вооруженный оптикой взгляд его снова высокомерно просветлел, словно бы обретая горизонты. Хотя какие тут горизонты? Горизонты в троллейбусе? Да еще переполненном в час пик!
«Гуманист, – злобно подумал Осинин. – Дать бы ему по мордам».
Троллейбус остановился и двери раскрылись – железные, в гармошку, с окошечками, с нарезиненными кантами, чтобы не так больно прижимало. И Алексей Петрович был исторгнут троллейбусом в сирень – пышную, фиолетовую, персидскую.
Родной университет с золотящимся в лучах заходящего солнца шпилем возвышался теперь перед ним. Острый такой шпиль, заточка будущего царства.
«Которого, господа вы мои хорошие, как ни хуя не было, так и нет. И не будет!»
И тут он увидел мужчину раскручивающего собаку.
Мужчина в зеленом пальто раскручивал вокруг себя огромную черную овчарку, держа ее за передние лапы. Бедная сука хрипела и норовила укусить его за пальцы. Но никак не могла попасть и только вхолостую щелкала зубами. Наконец она и вовсе повисла на лапах, описывая безжизненные круги. Мужчина неожиданно крякнул и послал злополучную овчарку в полет, словно это был спортивный молот. Нелепо бултыхаясь в воздухе и жалобно визжа, несчастное животное полетело по длинной дуге и с треском ебнулось в сирень.
За садами шикарно садилось солнце. Шпиль университета победно заблестел. Из глубины поломанных и откинутых, поваленных куда-то назад веток разорванно кричала овчарка.
Осинин глубоко, с облегчением вздохнул, ощущая в груди какое-то странное озонное наслаждение.
Через пятнадцать минут он уже сидел в полутемной аудитории на восемнадцатом этаже главного здания университета, где каждую среду вот уже в течение нескольких недель по усиленному настоянию жены подвергал себя психоанализу. Алексей Петрович почему-то все никак не мог вписаться в новые времена. Пробовал стать то дилером, то риэлтором (ка