Бледность не порок, маэстро!

Генри Лайон Олди

Хёнингский циклПесни Петера Сьлядека #4

«– Куда плывем, синьор?

– К гостинице «Тетушка Розина», синьор!

Времени было навалом. В другой ситуации Петер Сьлядек непременно сэкономил бы десять сольди, выделенных ему маэстро д'Аньоло на дорогу. Однако с острова Ла-Джудекка, где, благодаря маэстро, Петер обосновался при консерватории, в центральную часть Венеции по мосту не попадешь. Слишком широк канал, разделяющий острова. Только на лодке, по-здешнему – гондоле. Увы, придется раскошеливаться…»

Генри Лайон Олди

Бледность не порок, маэстро!

«Если вы видели, как бранятся две записные кумушки, встретясь на Пьяццетте, – слово за слово, сближаясь и отскакивая, с блеском нападая и с доблестью отражая, молниеносно подыскивая аргументы и сравнения, косвенные намеки и ложные угрозы, чередуя их с прямыми, беспроигрышными оскорблениями, плетя кружево брани с мастерством истинного виртуоза, – вы поймете меня, когда я говорю о подлинном искусстве фехтования.»

    Ахилл Морацци-младший, комментарии ко второму изданию Книги Морацци-старшего «Искусство оружия», исправленному и дополненному.

Прядет, не спит

Седая пряха:

Прах к праху,

Страх к страху…

    Ниру Бобовай

– Куда плывем, синьор?

– К гостинице «Тетушка Розина», синьор!

Времени было навалом. В другой ситуации Петер Сьлядек непременно сэкономил бы десять сольди, выделенных ему маэстро д'Аньоло на дорогу. Однако с острова Ла-Джудекка, где, благодаря маэстро, Петер обосновался при консерватории, в центральную часть Венеции по мосту не попадешь. Слишком широк канал, разделяющий острова. Только на лодке, по-здешнему – гондоле. Увы, придется раскошеливаться.

– С песней, синьор? Всего за пару медяков я спою вам…

– За пару медяков я сам спою вам, синьор!

Вода зажурчала, обтекая борта. Гондольер подмигнул пассажиру, вполголоса мурлыча «Солнце над крышами», – дескать, не волнуйтесь, синьор, бесплатно! – и Петер, тихонько подхватив, улыбнулся в ответ. Скрягой он отродясь не был. А здесь, в Венеции, в его вечно пустых карманах, как ни странно, понемногу забренчали монетки. Крышей над головой он обеспечен, харчи едва ли не дармовые… Между прочим, маэстро д'Аньоло сегодня намекнул, что разрешит посещать свою школу лютнистов. По плечу хлопнул: «Наскребешь деньжат – заплатишь! Эх ты, бродяжья твоя душа!» Казалось бы, вот оно, счастье! Это тебе не при корчмах отираться, мешки таскать, когда голос от простуды сел. Живи в тепле-сытости, наслаждайся всякими «анданте» и «легато»…

Разве плохо?!

Хорошо. Лучше лучшего. Но Петер уже знал, что не останется в школе у великодушного маэстро. Неделя, от силы две – и он не усидит. Без того задержался дольше обычного: пошел третий месяц, как Петер Сьлядек ступил с шаткой палубы на потемневший от времени, изъеденный морской солью настил причала в здешнем порту.

Теперь дорога вновь звала бродягу. Дорога? – или правы чудаковатые мастера, рассказавшие ему старую легенду?

…О Венеции Петер мечтал давно. Помнится, на Хенингской ярмарке увидал у минезингера Эрнста кипу засаленных листков, испещренных странными значками – нотами, услышал, как Эрнст играет: касаясь струн не пальцами, а костяным плектром; позже, сидя с минезингером в таверне, внимал рассказу о школах лютнистов в гордой Венеции, колыбели искусств. Вроде бы Эрнст даже учился в одной из таких школ (пока хватило денег), хотя в последнее верилось мало. Впрочем, не важно. С той минуты Петер Сьлядек «заболел» Венецией.

И вот – свершилось. Легендарный город на воде, где вместо улиц – каналы, вместо лошадей и повозок – лодки-гондолы; город купцов и мореходов, стеклодувов и сукновалов, живописцев и скульпторов, вельмож и фехтовальщиков… Первые дни Петер бредил местными красотами: Пьяцца Сан-Марко, Дворец дожей, недавно возведенный Мост Вздохов, палаццо Ка д'Оро и Вендрамин-Калерджи, церковь Санта-Мария Глориоза деи Фрари с алтарными картинами работы живописца Вечелли… Фасады, инкрустированные цветным мрамором, ажурные галереи и узорчатые окна, в чьих витражах радугой вспыхивало солнце. Изогнутые арки мостов, парившие в воздухе и одновременно отражавш