Попугай в пиджаке от Версаче
Наталья Николаевна Александрова
Наследники Остапа Бендера
У любимого попугая Лолы и Маркизы неожиданно испортился характер. Перришон начал вести себя абсолютно по-хамски, совершенно перестал следить за собственной речью, и вообще, его манеры оставляли желать лучшего. Несмотря на все протесты пернатого, Лола везет Перришона в ветклинику, где и встречает давнишнюю приятельницу Аглаю Плюсс, которая занимается кастингом актеров в сериалы. Лола получает приглашение на пробы и, воодушевленная замаячившей на ее горизонте перспективой стать телезвездой, приезжает на телецентр. Каково же было удивление Лолы, когда она с прискорбием узнала, что на пробы приглашали вовсе не ее, а Перришона! Зависть и обида захлестнули Лолу, но, взяв себя в руки, она решила не чинить препятствий телевизионной карьере попугая. И стать бы Перришону звездой экрана, если бы не череда убийств, последовавших на телецентре одно за другим. Детектив похлеще киношного, а главный подозреваемый… Лола!
Самое время подключать Маркиза и разбираться в случившемся.
Книга также выходила под названием «Клиент Пуаро»
Наталья Александрова
Попугай в пиджаке от Версаче
Викентий Федорович на секунду задержался перед большим окном и окинул взглядом свое отражение. Была у него такая тщательно скрываемая привычка. Он ловил свое отражение в каждом зеркале, в каждой витрине, в зеркальных окнах машин, в обычных окнах…
Как всякая тщательно скрываемая привычка, эта привычка Викентия Федоровича была хорошо известна его коллегам и подчиненным. Не лишенный артистизма Сахаринов часто передразнивал начальника (конечно, только в его отсутствие) – застывал перед зеркалом с выражением печальной отрешенности на лице, медленно поводя головой, как павлин, и делая вид, что пытается разглядеть свой профиль.
Животовский смотрелся в зеркала не от самовлюбленности, не от самоуверенности. Напротив, несмотря на свое достаточно высокое положение, несмотря на свою известность, этот сорокалетний мужчина страдал неизжитыми подростковыми комплексами. Он был мучительно неуверен в себе. Ему казалось, что в его внешности или одежде что-то не в порядке, что-то не так – не застегнуты какие-нибудь важные пуговицы, или развязались шнурки, или неприлично растрепались волосы…
Викентий Федорович мучительно боялся показаться смешным.
Он на секунду задержался перед большим окном в холле, окинул быстрым взглядом свое отражение, убедился, что все в порядке – чуть редеющие темные волосы хорошо уложены и умело закрывают намечающиеся залысины, модные очки без оправы сидят так, как надо, длинный черный кожаный плащ с узким воротничком из голубой норки застегнут на все пуговицы.
Он воровато оглянулся – не заметил ли кто, как он смотрится в это окно.
В холле телецентра никого не было. Большинство сотрудников давно разошлись по домам, а разные дежурные и ведущие ночных передач сидели тихо, как мышки, по своим звуконепроницаемым норкам, занимаясь делом.
Только немолодой охранник в своем деревянном вольере изображал бдительность.
На самом деле охранник разгадывал кроссворд, и сейчас он мучительно ломал голову, пытаясь отыскать столицу европейского государства из девяти букв, с буквой «Г» точно посредине. У него даже мелькнула шальная мысль попросить помощи у Викентия Федоровича, но он спешно прогнал эту мысль – известный режиссер, большой начальник, безусловно, рассердился бы на него за такую фамильярность.
Хотя на самом деле Животовский нисколько бы на него не рассердился и подсказал бы эту несчастную столицу, потому что как раз в Стокгольм собирался по делам в следующий понедельник.
– До свидания, Викентий Федорович! – льстиво проговорил охранник, на всякий случай пряча кроссворд в стол.
Животовский ничего ему не ответил. Не от руководящего хамства, а оттого, что мучительно пытался понять – видел охранник, как он смотрелся в зеркало, или нет.
Автоматические двери открылись, выпуская известного режиссера и большого начальника, и плавно закрылись у него за спиной.
Викентий Федорович нашарил в кармане плаща брелок автомобильно