Он принадлежит моей мертвой дочери

Маша Гладыш

Он такой красивый, что захватывает дух. Но не никогда не сможет полюбить меня, потому что всегда будет принадлежать своей покойной жене. Так сказала ее мать. Но почему он тогда так на меня смотрит?

Маша Гладыш

Он принадлежит моей мертвой дочери

Вынырнув из метро, Настя сразу увидела арку, про которую писала помощник главного редактора в длинном, явно не по шаблону, а лично для неё составленном письме, где приглашала на собеседование, особо напирая на необходимость прийти вовремя – то есть не раньше и не позже назначенного срока.

Настя так нервничала, что вышла сильно заранее, поэтому обнаружив во дворе нужную дверь в полуподвальное помещение, на котором висела табличка с названием редакции журнала «Реакция», ещё полчаса простояла на улице под мелким, но колючем, как будто злым мартовским снегом.

И лишь за тридцать секунд до назначенного времени она робко нажала на кнопку звонка.

Дверь ей открыла женщина средних лет в черном спортивном костюме. Достаточно полная для чересчур короткой стрижки, делавшей её похожей на мужика-борца.

– На собеседование? – смерила она Настю недружелюбным взглядом и, не дожидаясь ответа, кивнула. – Проходи.

Спускаясь в полутьме, Настя насчитала семь ступенек, которые привели её в начало длинного коридора, куда свет падал через открытие настежь двери огромного кабинета с длинным деревянным столом, по обе стороны которого стояли стулья, а во главе – большое коричневое кожаное кресло с высокой спинкой.

Больше ничего Настя углядеть не успела – её увлекла за собой спортивная женщина, которая недовольно на неё зыркнула, обнаружив, что Настя остановись, чтобы осмотреть кабинет.

Вторая дверь по левую сторону коридора была закрыта. На стенах с правой стороны в рамках висели многочисленные дипломы, грамоты и благодарности, но Настя не успела прочитать, что на них написано, предположив, что это стена почёта журнала и его главного редактора, с которым Настин куратор посоветовал быть поделикатнее.

– Маргарита – женщина старой закалки: суровая, властная, настоящий профессионал. Только не болтай лишнего. Она этого не любит.

Настя, понимая, как сложно без связей устроиться на работу в настоящее печатное издание, клятвенно заверила мастера, что будет держать рот на замке. И ничего, что в штате по специальности для неё пока нет места, и собеседоваться она идёт на должность «хозяйки офиса».

– Тут же главное что? – спросил её мастер и сам тут же ответил. – Тут главное зацепиться. Я сказал Маргарите, что ты неплохо пишешь. Однажды тебе представится возможность показать ей свои работы. А дальше уже все только от тебя будет зависеть.

И Настя, не раздумывая, согласилась. Она не сомневалась, что как только главная увидит её публикации, сразу же решит использовать в более квалифицированной работе. А кухня, это временно.

Кухня, которой закончился коридор, оказалась просторной и светлой, но слишком напоминала столовую. Она пахла щами и сосисками. Её не украшали цветы, весёлые шторы или игривые передники. Недорогой кухонные гарнитур, чистая, но далеко не новая посуда и утварь. Ничего лишнего.

За столом обедали четверо: мужчина в чёрном свитере и джинсах, мрачная девушка в брючном костюме, пожилая женщина в шали и встретившая Настю женщина-боец.

Проводив Настю, она села на свое место, молча доела суп из белой глубокой тарелки, положила мокрую ложку на стол и вопросительно посмотрела на остальных.

Мрачная девушка бросила на Настю быстрый взгляд и пожала плечами.

– Не понравится она Маргарите, – и обратилась, наконец, к Насте. – Я же просила вас одеться в тёмное.

Настя оглядела себя: на ней была серая юбка и темно-синяя блузка, поверх которой её единственная осенняя куртка жёлтого цвета.

– Это самое тёмное, что у меня есть.

– Что ж, я предупредила. Пойдемте. Маргарита вас ждёт.

Она встала изо стола и знаком велела Насте следовать за ней.

– А какое отчество у главного редактора? – осторожно спросила Настя

– Никаких отчеств, – отрезала девушка. – Она этого не любит.

– А вас как зовут?

– Какая разница? Тебя все равно на работу не возьмут.

После этих слов