Меня часто спрашивали, как я могла вляпаться в Иванова, что мне было ответить? Посадить спрашивальщика напротив и начать рассказывать ему про свою жизнь? Лучше бы спросили, как меня не разорвало от желания писать, решая совсем не романтические задачи. Но, всё по порядку. Вначале про любовь. Меня отправили в командировку в составе пяти человек, мы были из разных бригад нашего ОКБ. Мужчин трое, да нас, женщин, два экземпляра лучших представителей человечества. В поезде ко мне начал приставать один из сотрудников, решивший, что, раз он вырвался на свободу из тисков семейной жизни, теперь ему можно всё. Однако, получив по мордасам, на какое-то время он успокоился, попутно обозвав меня «белоснежкой». Я в долгу не осталась и сказала, что они все – три гома. Умею я наживать себе врагов.

Мне было двадцать пять, Асе Кравченко – под сорок. Поселили нас в общежитии от фирмы Антонова, это был одноэтажный дом с длинным коридором и единственным душем. Сразу «с колёс» мы вышли на работу.

И вот я захожу в бригаду, и мне указывают на ведущего, который будет руководить моими трудовыми подвигами. Он отрывается от кульмана, поворачивается ко мне, и я вижу его глаза. Они сияют. Высокий молодой мужчина, стройный до худобы, с чёрными волосами и ямочкой на щеке, он смотрит, как я иду к нему по проходу и улыбается. Чистый Голливуд, любовь с первого взгляда.

Игорь Душутин был инженером от Бога, за его быстрым умом могли угнаться немногие. В Киев он приехал из Узбекистана, а туда его семья попала ещё в эвакуацию. По его словам, он находился в состоянии развода с женой, так как женился «по залёту», как теперь принято говорить. Не знаю, было ли это правдой, с высоты своих лет я понимаю, что у мужчин не так уж много вариаций для охмурёжа, и все они на удивление однообразны. А тогда, откуда мне было это знать. Короче говоря, роман закрутился быстро, он развивался по экспоненте и был красив, как и полагается любовным романам. После работы мы ходили по Киеву, по его неожиданно разнонаправленным улицам, менявшим свою высоту, я была, как зачарованная странница, попавшая на другую планету.

Киево-Печерская Лавра, театры, художественные салоны, мост через Днепр, парки, – мне трудно представить, что всё это теперь находится в страшной опасности. Надо быть полным шизоидом, чтобы покуситься на этот прекрасный приветливый город, когда-то принявший меня, как родную.

Однако, вернёмся к нашим московским баранам. Троица решила, что я переступила черту, влюбившись в киевлянина, ведь это для их плотских утех я поехала в командировку, а потому, они стали делать мне гадости: перекрыли холодную воду в душе, когда я мылась, намазали какой-то дрянью дверную ручку, за которую схватилась Ася, разлили на моей постели тройной одеколон, настригли на простыню щетину от сапожной щётки… При этом они ржали, довольные своими проделками. А ведь это были взрослые мужики, а не пионэры в красных галстуках, хотя…

Девочки из Ташкента, которые, как и я, приехали в Киев заработать денег, пригласили меня перебраться к ним, они снимали двухкомнатную квартиру неподалёку от завода. И мы зажили вчетвером. До сих пор я помню, какие шикарные манты готовила Нонна. Мы вообще были дети разных народов. Светка – белоруска, Галя – украинка, Нонна – еврейка, я – типарусская, в которой намешано столько, что дух захватывает.

Игоря девчонки приняли сразу, он не мог не нравиться. Остроумный, интеллигентный, чуткий, готовый прийти на помощь в любой ситуации.

Ну и, конечно, однажды они оставили нас наедине.

– Я думал, что я уже импотент, – сказал Игорь, – ты волшебница.

Какая я к чёрту волшебница, я просто любила его до дрожи, вот и всё волшебство. В моём рабочем столе иногда появлялись изумительные вещицы, которые мне понравились в процессе наших посещений худ. салонов. До той поры мне никто ничего подобного не дарил, да я и не взяла бы от чужого человека дорогих сувениров.

Где-то в России, в деревенской глуши, где я провела последний год жизни в стране, остался висеть на стене глиняный человечек, прикрученный к деревянной скрипке…

Командировка закончилась вместе с зимой, Ася-таки закрутила роман