Межсезонье

Сергей Юрьевич Миронов

Во вторую поэтическую книгу Сергея Миронова вошли три лирических цикла, объединённых темой межсезонья: временного, пространственного, периодом, когда явственно ощущается неподвижность не только стихии погодной, но и душевных сдвижений с природой и окружающим миром, находящемся в дрейфе, подобно гигантскому айсбергу на широких водных просторах. Иногда этот дрейф реален, иногда иллюзорен, словно выписанный кистью импрессиониста, но всегда красочен и ощутим, как поэтическое слово, как символ и образ в цельной, гармонично скомпонованной книге автора.

Сергей Миронов

Межсезонье

Межсезонье. Берег

«В межсезонье у берега моря…»

В межсезонье у берега моря

я и несколько чаек. За мной

незначительный лес, и на взгорье

затаившийся город. Зимой,

когда вдруг появляются строки,

лучше быть на морском берегу,

и качаться на льдинах широких,

и лежать безразлично в снегу.

Непроглядная пустошь неволит,

плавных линий финальный исход.

В недоступном арктическом поле

ледокол иллюзорный плывёт,

и неясно тут днём или ночью

замело тебя, вспенило пляж.

Призрак жизни давно обесточен,

да и сам ты – неброский мираж —

пробираешься в жгучую темень,

копошишься в крупицах пурги,

тянешь провод к заснеженной клемме —

и не зришь, и не видишь ни зги,

только слышишь томительный шёпот

из-под корки замёрзшей воды

и стираешь с лица снегом копоть,

принесённую ветром седым.

«Нагнал дождей прибрежный ветер…»

Нагнал дождей прибрежный ветер

в курортный город. В глубине

еловых чащ, сосновых клетей,

в какой-то мокрой стороне,

по вязи скученных иголок,

насквозь пропитанных водой,

идёшь вдоль моря, путь твой долог,

и цель проста – дойти домой.

Фигура в шатком межсезонье,

как лёд дрейфующий герой,

идёшь один меж дюн, спросонья

слегка обветренных тоской.

Огни едва заметной жизни

в ночи заканчивают бег.

Здесь есть заветный смысл в отчизне,

собравшей в узел столько бед.

В заснувшем городе приморском,

в неповторимой тишине,

весь мир в ландшафте чистом, плоском

едва ли катится к войне,

и ты лишь вдумчивый свидетель

осенних ливней и штормов

живёшь пока на сером свете

вдали от зимних холодов.

«Уходит море из пейзажа…»

Уходит море из пейзажа.

В твоём наброске карандаш

Цепляет бегло кромку пляжа,

Уколом рушит мокрый кряж.

Ты отдаляешься от лета,

Стремишься в слов переполох,

И шлёт тебе письмо с приветом

Волны гудящей львиный вздох.

Летучей мышью межсезонье

Затмило сдавленный курорт.

Резвятся белки. Пёс спросонья

Скулит судьбе наперекор.

А у тебя судьба иная.

Накрытый складчатым зонтом,

Ты всё молчишь, туман вдыхая,

И книгу прячешь под пальто.

Забытый всеми до рассвета,

Стоишь под ветреным дождём.

Ты сам себе источник света

В шумящем хаосе лесном.

«Туман сегодня плащ набросил…»

Туман сегодня плащ набросил

На твой безмолвный силуэт.

Среди песков, муляжных сосен,

В тиши проживших сотню лет,

Есть заметённая тропинка

Листвой хрустящей, и над ней

Висит расплывчато картинка

В неясный тыл ушедших дней,

Где ты, такой же занесённый

Шрифтами с пройденных страниц,

Читаешь медленно спросонья

Главу о пеньи вольных птиц,

И пробираешься к откосу

Сквозь дождь, несущий мглистый фронт,

Сметая с елей снега космы,

Прикрывших узкий горизонт.

«Бетонной лентой мол уходит…»

Бетонной лентой мол уходит

В разрез изогнутой волны.

Балтийский бриз не всем угоден,

Не всем края зимы видны,

Но ты знаком с водой бурлящей

По обе стороны мостков.

Попутный ветер тебя стащит

В объятья бурых валунов.

И ты пойдёшь вдоль кромки пляжа,

Вдоль узких елей и коряг,

Песком кипучим напомажен,

На берег брошенный варяг.

Твоё здесь пасмурное царство,

А летом – мягкая постель.

От скуки верное лекарство —

Кричащих чаек карусель.

До лета есть дела простые.

Штормящих будней широта

Надвое колет дни пустые,

А ты идёшь к волне с моста.

«Разбуди меня утром прохладным…»

Разбуди меня утром прохладным

В белой комнате с видом на