Имена
Зухра Сидикова
В жизни Эммы происходит трагическое событие, которое круто и властно меняет её жизнь, – исчезает её младшая сестра. Эмма не теряет надежды найти сестру. Эти поиски становятся для Эммы путем испытаний, которые ей предстоит пройти шаг за шагом пройти. Поиск утраченного прошлого становится путем к обретению себя.Роман о переплетении человеческих судеб, о том, что все мы связаны, что жизни наши соединены незримой нитью судьбы, на которую нанизаны наши имена, словно звенящие стеклянные бусины. Прошлое и будущее героев романа проникают в настоящее, в котором они живут, постоянно и настойчиво: тихим звоном дверного колокольчика, плеском речной волны, старыми пожелтевшими письмами, неожиданными вестями.Новый психологический детектив от автора романов "Тайна" и "Стеклянный ангел" Зухры Сидиковой.
Зухра Сидикова
Имена
Пролог
Алиса задумалась, между тем как Комар развлекался, кружа вокруг ее головы. Наконец, он уселся на ветку и пропищал:
– Хочешь потерять свое имя?
– Нет, – испугалась Алиса. – Конечно, не хочу!
– И зря, – сказал Комар небрежно. – Подумай, как это было бы удобно!
Алиса в зазеркалье.
( Льюис Кэрролл)
Мария
Старое щербатое окно, занимающее почти всю торцевую стену палаты, выходило в сад. Белая краска облупилась, мутное стекло местами покрылось трещинами. И от этого сад за окном тоже казался потрескавшимся и мутным.
Иногда в солнечные дни сквозь кружевную тень листвы пробивалось еле различимое золотое свечение, словно кто-то там за деревьями ходил с фонариком и освещал себе дорогу.
Но солнечные дни случались редко, и чаще всего Марии приходилось вглядываться в бесконечное переплетение ветвей, врезающихся в нежную бледную плоть серого неба.
Окно пряталось за решеткой, толстыми, давно проржавевшими прутьями надежно укрывающей привычную ограниченность палаты от того мутного серого мира, за которым было интересно наблюдать, но с которым страшно было столкнуться.
Иногда Марию и ее соседок выводили из палаты, но прогулки по саду не доставляли ей удовольствия. Она стояла, прижавшись к сырой кирпичной стене больничного здания, сжавшись, опустив голову, дрожа до судорог в слабых изнемогающих ногах, и успокаивалась только тогда, когда дверь закрывалась, и она снова оказывалась в привычном тесном пространстве, а старый сад оставался по ту сторону решетки.
Мария знала, что мир других людей наполнен воспоминаниями. Она часто слышала, как обитательницы палаты говорят о чем-то своем, называют какие-то имена, места, события.
В ее мире было только сиюминутное: паук, ткущий свою паутину, дрожащие лапки обреченной мухи, солнечный зайчик на стене. Иногда что-то мутное поднималось из самых глубин ее замершего сознания, какое-то внешнее впечатление пробуждало неясные проблески воспоминаний – так, однажды, когда она увидела поутру капли дождя, повисшие на голых ветвях, ей вдруг представились тонкие пальцы, перебирающие стеклянные прозрачные бусы, похожие на эти капли. В другой раз она очень долго глядела на сад за окном, и ей вдруг почудилось, что сразу за садом клубится туманом и темными мутными испарениями черное бездонное озеро, на самом дне которого прячется что-то страшное, темное, угрожающее ей.
И тогда, пугаясь этих нечетких, невнятных воспоминаний, она начинала плакать. С головой укрывалась одеялом, и потом, так как тревога и страх не проходили, начинала завывать – сначала тихо, потом все сильней и громче, так что вскоре начинали плакать и кричать все эти несчастные женщины, обделенные разумом, и тогда прибегали нянечки, прибегали медсестры. Кто-нибудь из них делал Марии укол, и она успокаивалась и засыпала.
Но такое случалось нечасто. Обычно она спокойно сидела на высоком стуле с гладкой отполированной спинкой и глядела в сад, уверенная, что решетка надежно защищает ее от всего того, что находится там, по ту сторону окна.
Она занимала свое место задолго до того, как вспыхивал, безжалостно ослепляя, свет в палатах, пронзительно и протяжно взвизгивал звонок, зовущий больных на утренние процедуры, оглушительно и бесцеремонно начинали хлопать двери в холодном и белом больничном коридоре, блест