«Если меня спросят, какой стиль я считаю наилучшим, то я отвечу – тот, на котором можно разговаривать с пятью сотнями людей самых разнообразных профессий, исключая идиотов и сумасшедших, и быть понятым всеми».
– Даниэль Дефо
«Цензура в конце концов приходит к тому, что запрещены все книги, кроме тех, которых никто не читает».
– Джордж Бернард Шоу
Глубина, масштаб и тяжкий крест
Когда я впервые увидела Николая Жарченко, меня поразили его взгляд и речь. Глаза небывалой глубины, в которых считывается тоска и горечь. Николай Игоревич может поддержать любой разговор. С ним можно поговорить обо всём, затронуть различные темы и уйти глубоко в обсуждения. Это очень ценно, особенно в наше время, когда некоторые люди не могут связать и нескольких слов.
В России судьба поэта – тяжелый крест, и по-разному их судьбы складываются, чаще трагически, но если поэт и задерживается на этой земле, то его жизнь, как правило, полна драматизма и терзаний. Они из другой глины, у них другая внутренняя структура, они по-иному мыслят и воспринимают окружающий мир, видят красоту там, где мы ее никогда не заподозрим, беда человечества – их собственная беда, их психика, сердце – одна большая рваная рана. И жить рядом с таким человеком, любить такого человека – это счастливый, но очень тяжкий и трудный путь.
Для меня поэзия Н. Жарченко – глоток свежего воздуха, среди различных копий и подделок. На самом деле, когда читаешь его стихи, твой внутренний климат меняется. Николай Жарченко может всего несколькими строчками вбить в ступор и потом от этого отходить можно порой днями. Тончайшая чувствительность сердца поэта, которая, увы, портит жизнь, но дает возможность видеть то, что не дано простому смертному, спрессована в удивительные строки.
Проще
Жить с зашитым ртом попроще,
Проще мысли брать чужие,
И кивать когда попросят
Тоже проще, но забыли:
Как в начале было слово,
Так в конце повиснет фраза —
Вспыхнет ярко миром новым,
Громом праведного гласа.
Его стих краток, но это лаконичность другого масштаба, из иных сфер. В строчках Н. Жарченко присутствует самое главное – полет, парение, глубина без чего нет ни настоящего искусства, ни тем более поэзии.
Поэзия Николая Жарченко не просто попадает в тебя, а становится твоим личным переживанием.
Софья Поспелова,
редактор издательства «КНИГА»
От автора: Что такое поэзия
В сентябре двадцать первого один небезызвестный, уважаемый поэт, чьё имя я не хочу называть, задал мне вопрос: «Что такое поэзия?». Я опрометчиво ответил: «Поэзия – это всё вокруг». Сейчас понимаю, что эту формулировку можно притянуть к чему угодно.
Если бы мне сейчас пришлось отвечать на этот вопрос, то ответ звучал бы по-другому: «Поэзия – это отражение эпохи». Любой эпохи: Античности, Средневековья, Возрождения, Модерна, Постмодерна, Метамодерна, эпохи свершений, эпохи потребления и прочих неназванных. Чтобы понять ту или иную эпоху, а также настроения общества в интересующий момент истории, можно спокойно обращаться к поэтам тех лет, я уверяю, ответ найдётся достаточно быстро, а так же обнаружится интересная закономерность: эпохи сменяют друг друга, а проблемы поколений, в общем-то, одни и те же.
Например, извечный спор о «потерянных» и «непутёвых» поколениях решается коротким отрывком из стихотворения М. Ю. Лермонтова «Дума» (1838 г.): «Печально я гляжу на наше поколенье! / Его грядущее – иль пусто, иль темно…». Оказывается, что двести лет назад, так же, как и в наше время, люди ругали либо своё, либо предыдущее, либо последующее поколение.
Опять же, для примера. Как чувствовало себя общество в начале прошлого столетия? Метафоричный ответ нам даст Н. С. Гумилёв в стихотворении «Заблудившийся трамвай» (1919 г.): «Мчался он бурей тёмной, крылатой, / Он заблудился в бездне времён… / Остановите, вагоновожатый, / Остановите сейчас вагон!». И действительно, общество, потрясённое масштабными историческими событиями первых двух десятилетий ХХ века, с опаской и неуверенностью ожидало неизвестность будущих времён.
Подобных примеров можно отыскать тысячи среди произведений поэтов различных времён и народов, но суть