Золушка из Преображенки

Есения Светлая

Не сложилась у Нади семейная жизнь. Муж не только постоянно изменял ей, но и исчез, оставив в наследство огромные долги. Чтобы выкрутиться из сложившейся ситуации, Надежда решает переехать с маленьким сыном в город. По чистой случайности ей удаётся устроиться помощницей руководителя на швейную фабрику. Ну а дальше начинается история любви и непростых отношений для нашей деревенской Золушки.

Есения Светлая

Золушка из Преображенки

1

Надя натянула на ногу разбухший от осенней слякоти сапог. Подошва на правом носу радостно раззявила свой беззубый рот. Эх, заклеить бы…

Вздох раздался гулким эхом в пустом помещении. В фойе сельского клуба было холодно так, что изо рта шел пар. Вот и сапоги, мало того, что сырые, так еще и окончательно застыли. Но идти в грязной обуви к бытовке, где хранились ведра и тряпки, Надя не хотела. Поэтому разулась здесь, у огромной, сваренной из толстенных труб, батареи. Срезали бы ее давным-давно уже, все равно не греет. Отопление теперь осталось только в маленьком кабинете завклуба и в танцевальном зале.

Полтора десятка молодняка, как говорила о посетителях завклуб Любочка Самохвалова, каждые выходные топтались тут под громкую музыку, пили ядреный местный самогон по углам и кидали окурки на крыльцо. Любочка молодняк не гоняла и за отвратительное поведение не отчитывала, считая, что тогда и эти придурковатые приходить перестанут, а не будут ходить на дискотеку, так и вовсе клуб придётся закрыть.

В отчетах Любочка, конечно, расписывала свою работу позначимее: был в них и кружок очумелых ручек, и хор, и массовые мероприятия на праздники. Но на деле все сводилось к дискотекам по пятницам и субботам, да новогодней елке, разряженной тут же в танцевальном зале к празднику самодельными игрушками.

Надя старалась приходить к завершению этих коллективных подрыгиваний. Как раз успевала после работы приготовить ужин, накормить Кольку и проверить у него уроки. А потом бежала сюда отмывать полы и отскребать крыльцо. Зимой еще чистила снег, от ворот до входа в сам клуб.

Но до зимы еще далеко. Октябрь лишь пару раз ударил морозом да изредка сорил мелкими колкими снежинками по утрам, все остальное время шли дожди, превращая сельскую грунтовую дорогу в месиво из суглинка и ледяной воды.

Свет на улице и в фойе выключался с одной кнопки, поэтому замок на обитую железом дверь Надя вешала уже в темноте. Руки замерзли и не слушались. Она растерла их друг об друга, затем о тоненькое драповое пальто, и только после смогла справиться со старым замком.

Фонари не горели, поэтому спускалась с крыльца практически на ощупь. Чуть оступилась, перепрыгнула через пару последних ступенек и, чтобы не упасть в грязь, в последний момент уцепилась за деревянные, отполированные временем перила.

В здании сельсовета, стоящего напротив клуба, горел свет. Видно, Макарыч что-то подсчитывает. Дома одному скучно, вот и сидит за работой допоздна. Надя, решив проверить старика, направилась к сельсовету. Кособокое старенькое деревянное здание с яркой новомодной вывеской у двери выглядело нелепо. И уж точно не походило на здание администрации, больше на какой-то полузаброшенный дом.

Покосившееся крыльцо жалобно скрипнуло под ногами. Преодолев три ступени, Надя вошла внутрь. Здесь не в пример было теплее, да и дышалось легче, чем в прокуренном клубе.

– Макарыч, ты здесь? – крикнула Надя с порога.

В ответ раздался забористый храп старика. Надя улыбнулась и прошла внутрь до кабинета председателя.

– Макарыч, – снова она, – пойдём домой!

Старик вздрогнул, дернулся, похлопал себя по заросшим седой щетиной щекам, поправил очки, а потом глянул на посетительницу.

– А, Надежда Петровна! Хорошо, что разбудила. Что-то я заработался. Вот, бюджет подсчитываю, да заснул над ним маленько. Погоди, милая, вместе пойдем. Холодит?

– Холодит. Ветер поднялся, насквозь продувает.

Макарыч окинул взглядом женский наряд, укоризненно покачал головой и ответил:

– Не мудрено. В таком тоненьком пальтишке околеешь, да заболеешь потом.

– Ничего, я привыкла.

– Дурная привычка, Петровна! Ты баба еще молодая, беречься надо