Серый
Нина Стожкова
Татьяна Ивановна приезжает в поселок своего детства – туда, где ее настигла первая любовь. Летние картины, казалось, давно исчезнувшие на дне памяти, вдруг ясно встают перед глазами, однако она по-прежнему не может понять., что же случилось тогда, сорок лет назад. Татьяна Ивановна по-прежнему не в силах объяснить себе загадочный конец этой странной истории.
Нина Стожкова
Серый
В этот подмосковный поселок Татьяна Ивановна приезжала пару раз в году, весной и летом, чтобы прибраться на кладбище. Точнее. заскакивала по дороге на дачу. Да и ни к чему было задерживаться. Все знакомые старики, в том числе и родители Татьяны Ивановны, давно упокоились на старом деревенском кладбище, а ее ровесницы и их дети разлетелись по городам, словно воробьи да вороны.
Прибравшись на могилках и посадив в ограде неприхотливые бархатцы. Татьяна Ивановна устала, распарилась от работы и решила прогуляться к реке.
Стояла середина лета. Речка здорово обмелела, трава пожухла, но птицы пели по-прежнему звонко.
Татьяна Ивановна села на упавшую ветлу и внезапно вспомнила тот день. Он предстал в памяти так ясно, словно все случилось вчера, хотя с той поры прошло больше половины ее жизни, и восьмидесятые. казалось, остались далеко-далеко, на самом донышке памяти…
Парень подпрыгнул, высоко подняв руки, точный удар – и мяч упал за сеткой. Песок взметнулся, облепив мокрые ноги игроков.
– Круто! – крикнула Танька и с обожанием уставилась на нового приятеля.
– Подавай, Серый! – крикнул невысокий толстяк и кинул мяч форварду.
Сергей отошел в дальний угол площадки, не спеша постучал мячом о раскаленный песок, словно испытывая общее терпение, затем подбросил мяч правой рукой, с силой ударил по нему левой и метко уложил в середину площадки противника.
– Класс, Серый! – завопили болельщики, окружавшие площадку. Серый явно был их любимчиком.
Таня познакомилась с Сергеем всего два часа назад на маленьком песчаном пляже, куда вместе с подружками Ксюшей и Верочкой прибежала купаться. Она с детства любила эту горячую полоску песка над речкой между ивами. Ей нравилось здесь все: и резкий спуск к воде, когда почти сразу становится глубоко и надо плыть, не успев привыкнуть к холодному быстрому течению, и скамейка на горке, откуда хорошо виден закат, и волейбольная площадка, с которой порой доносились азартные крики.
Танька могла бесконечно сидеть на скамейке и смотреть, как вода уносит прочь листья, сухие ветки, травинки и сидящих на них синих стрекоз.
На одном берегу реки был песчаный пляж, в жаркую погоду густо заполненный отдыхающими, а на другом – сумрачный ельник, полянка, заросшая цветами и травами. Чуть дальше – прозрачная березовая роща. В ельнике с конца июля пробивались сквозь мох маслята и лисички, посыпанные рыжими иголками, а в роще после дождей вылезали из травы крепкие боровики, чьи коричневые шляпки не сразу можно было заметить среди пятен света и упавших листьев. На полянке, в солнечные дни залитой солнцем, после дождя одуряюще пахло лесными цветами и травами. С конца июня созревала земляника, и это было любимое время Тани.
Она переплывала узкую речку, собирала пахучие, горячие от солнца ягоды в ладонь и с наслаждением их ела, вдыхая аромат середины лета. Иногда Танька задерживалась на другом берегу чуть дольше – рвала ромашки и колокольчики и сплетала из них венок. Получалась эффектная летняя тиара, однако она усложняла Тане задачу – вернуться вплавь на пляж, не уронив в воду это хлипкое сооружение, едва державшееся на голове. Это был своеобразный вызов, и чаще всего Танька справлялась с задачей. Венок благополучно доплывал на ее макушке до берега. Она умела плавать разными стилями, не зря же занималась столько лет в спортивном клубе, но ради того, чтобы привезти добычу на другой берег, отступала от правил и плыла, держа голову в венке высоко над водой, словно черепаха.
Когда она возвращалась, подружки, уже начавшие волноваться, ахали и просили Таньку одолжить венок, чтобы погулять в нем по пляжу. Она смеялась, дарила им однодневное украшение и повторяла заплыв. Хотелось немного побыть в тишине, чтобы не слышать кри