Твое последнее лето
Александр Белов
Александр долго не возвращался в родной захудалый городок, и на то были причины. В детстве он вместе с другом пережил там нечто жуткое, что преследовало его в кошмарах многие годы. Но продажа бабушкиной квартиры приводит его обратно, чтобы вновь испытать на прочность. Что произошло на колхозных полях тринадцать лет назад? Что за звероголовые идолы выбрались из земли и почему все, кто рискнул попросить их о помощи, пропали без следа?Александр думал, что самое страшное с ним уже произошло, пока не оказался решающей фигурой в борьбе с самым настоящим демоном.
Александр Белов
Твое последнее лето
– Санек! Да ты оглох там, что ли?
Костик уже минут пять пытался докричаться до приятеля. Окно на шестом этаже было распахнуто настежь, но никто не откликался.
Подниматься не решился, зная, какая строгая у Санька бабушка, она запросто могла отвесить подзатыльник или захлопнуть дверь перед самым носом.
– Ну и ладно! – громко, чтобы Санек услышал, сказал Костик и, постояв для верности еще минуту, развернулся, чтобы уйти.
– И чего орешь?
Голос приятеля вызвал одновременно раздражение и радость. То, что задумал Костик, нельзя было провернуть в одиночку, а все, кого он агитировал на дело, уже отказались. Кто-то даже повертел пальцем у виска. Этих «кого-то» Костик мысленно занес в предатели, пообещав впредь с ними не разговаривать, а может, даже морду набить при случае.
Санек стоял, скособочившись в левую сторону под весом пузатой хозяйственной сумки. На Костика смотрел хмуро и сосредоточено, точно понимал, какую авантюру тот затеял, и заранее придумывал отговорку.
– Чего орешь, спрашиваю?
Санек поставил сумку на асфальт, прислонив к тощей загорелой ноге. С облегчением тряхнул пятерней, пояснил:
– Меня бабушка на «вшивку» за картошкой отправила, сама прилегла, давление у нее.
Санек поморщился. Костик непроизвольно повторил за ним. Бабушку Санек свою не просто любил. Обожал! Она воспитывала внука одна, без чьей-либо помощи, на крохотную пенсию и пособие со странным, даже страшным названием «за потерю кормильца». Никто из приятелей не знал, почему оно так называется. Что за кормилец такой? Хотя злые старушки во дворе и обзывали Санька сиротой, совали в карманы твердые карамельки да покрытые белесым налетом шоколадки, Костик все равно с ним дружил. Подумаешь – сирота!
– На «вшивке» дешевле, – деловито заметил Костик и, спохватившись, добавил: – Давай помогу дотащить.
Он ухватился за одну ручку сумки, выжидающе посмотрел на Санька. Тот нехотя взял вторую ручку, и они вместе направились к подъезду. Лифт не работал, до шестого пришлось подниматься по пахнущей хлоркой, в мокрых разводах лестнице.
Костик остался стоять у двери «тамбура», хотя Санек предлагал войти в квартиру, пообещав угостить вкусненьким. Бабушка еще с вечера напекла пирогов с яблоками. В их доме все знали, что ничего вкуснее не купить даже в отделе кулинарии, а уж там-то, известно каждому ребенку, все самое лучшее.
Минут через десять Санек выглянул на лестничную клетку, протянул приятелю прозрачный пакет, пахнущий корицей и сладостью. Буркнув неловкое «спасибо», Костик дождался, когда останется один, чтобы немедленно впиться зубами в румяный бок выпечки. Он и сам не заметил, как умял все, что вынес Санек. Тот наверняка рассчитывал прихватить еды с собой на прогулку, чтобы потом не загнали домой, но оценив виноватый вид приятеля, сердиться не стал. Аккуратно прикрыл за собой дверь, стараясь заглушить щелчок замка.
– Бабушка все еще спит, – произнес тихо. – Даже хорошо, что лифт не работает, он так шумит, что мертвого разбудит.
Костик неожиданно вздрогнул. Упоминание мертвецов, пусть и в таком контексте, его напугало. Может, ему пытаются подать какой-то знак, предостерегают от задуманного? Вот же глупости! Ну, какие знаки? Двадцатый век на дворе, неужели кто-то еще верит во всякие там страшилки про оживших покойников и не упокоенных духов? Проще в призрак коммунизма поверить, чем в такое.
Он широко улыбнулся.
– Чего ржешь, дурак? – Санек ткнул Костика локтем в бок. – Радуйся, что твоя бабушка здорова. У меня, кроме нее, ник