Я смерть

Григорий М. Кантор

Плоть тебя равно плоть смертна. Плоть другого – нет. Другой – не плоть. Так отличие плоти тебя от плоти других заключено только в «части» тебя (смертности)?

Нет, по-другому. Другое – не плоть, другой – брейнсторм (“судьба”, или соло жизни).

Ты смертен, значит, не другой, противоположен любому другому (всякой индивидуальной «судьбе»).

В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Григорий М. Кантор

Я смерть

Надлежащее извещение

Плоть тебя равно плоть смертна. Плоть другого – нет. Другой – не плоть. Так отличие плоти тебя от плоти других заключено только в «части» тебя (смертности)?

Нет, по-другому. Другое – не плоть, другой – брейнсторм (“судьба”, или соло жизни).

Ты смертен, значит, не другой, противоположен любому другому (всякой индивидуальной «судьбе»).

Истинное тело тебя – “соответствует” субъективной смерти другого, точнее, ответственно за нее. Смерть тела (“мира”) тебя – возрождает мир природы в единый протомир реальности. Плоть тебя (на глазах) преобразуется в новую плоть.

Отмеченная самой (“смертностью”) плоть не делается (“машинально”) неуязвимой (не стареющей к смерти), но проводится по «тропам» буквальных подсказок к обновлению индивидуальной плоти в истинное (личное) тело, которое воплощается исключительно сквозь смерть мира в целом, его моментальное преобразование в мир грядущий, в котором нет места анонимности за исключением самого акта пришествия.

Плоть (мужская) – проекция (оптический образ) “мужчины”, или мужского от Адама (человека) – внимающего (“различающего”) в собственном теле (“самости”) Духа не в Себе.

Женская плоть – проекция “женщины”, или женского от Адама (целого человека), а именно тела (“мира”), которого не достает вниманию (Адама) в целом.

Адам различает в теле (“самости”) себя, что означает – он “живет” (на языке природы мужчины и женщины), или он умирает (словом человека).

С ним умирает (“живет”) и весь природный мир человека. В мире природы умирает не человек, а отмирает плоть (“мужчины” или “женщины”) его.

Может ли Адам умереть вместе с целым миром природы (в конце света), ведь всякое умирание когда-нибудь добирается до какого-нибудь “конца”?

Очевидно, оно (“универсальное” умирание) не приводит к привычному временному пределу (“прерыванию”), а буквально утыкает его (“Адама”) в собственное тело (самость) или же вбрасывает в “жизнь” (явь прерывистых пробуждений) и, соответственно (“неизбежно”) – в “смерть” (дрёму прерывистых засыпаний). Только так Адам умирает и затем рождается.

Имеет ли значение, как соотносить пределы “смерти” и “рождения” с пределами мира природы, или тела самости (Адама)?

Мир его – начало, “рождение”. Самость (тело в целом) – “конец” его, или проявление мнимой (воображаемой в пределе) смерти.

Умирание Адама – к телу (самости), вместе с ним туда же и дорога миру природы в целом – к элементарному бытию в самости (теле) Адама.

И Адам устал, устал умирать и возрождаться (воображать, мечтать, снова жить в мире, забываться, терять мысль, засыпать и пробуждаться, забываться и вспоминать себя заново).

Как он, вообще, может попытаться прекратить умирать?

Ведь в таком случае он невольно оказывается нечто вроде плоти в мире природы (“мужчиной”)?

Но это лишь в мыслях, и “подсознание” Адама указывает ему на умирание и смерть в оптике старения и околевания.

Каждый раз Адам заводит умозрительную пружину “нового мира”, в котором, как ни затаивайся, все равно обнаруживаешь следы проступающего тлена.

Адам как человек – смертен, то есть умирает бесконечно.

С точки зрения плоти (мужчины и женщины), он бессмертен, то есть “живет” бесконечно.

На самом деле, бесконечная “жизнь”, если бы она и была возможна, то только как бесконечное умирание (в теле Адама), закольцованное от тела самости (элементарного бытия) до очередного мира (“плоти”) протагониста, (мысленно) борющегося со старением и околеванием, а в реальности – являющегося очередным трансдуктором “проекций” (мыслей) самого Адама (человека), размышляющего о “жизни” себя, точнее, о возможности смерти (“себя”).

Адам не в состоянии покончить с собой – за любой попыткой следу