Эта книжка – осколки памяти. Память – это не хроника каких-то событий. Она выхватывает из лабиринта мозговых извилин секунды и минуты жизни, которые разделяют годы. Время. Оно качается, как огромный маятник – туда и обратно. То медленнее, то быстрее. Но возвращается – не всё!

Память – это картинки из прошлого. Иногда, вроде бы, не самые яркие, не самые важные, а вот – зацепились занозой в мозгу, и не вытащишь! Память – это наша жизнь.

Часть этой жизни прошла в стране, которой уже нет.

В СССР мы постоянно говорили о том, что нам чего-то не хватает. И не ценили того, чего было в избытке

Однажды металлурги из Магнитогорска были приглашены в США. Когда товарищи вернулись домой, им пришлось отвечать на одни и те же вопросы: «Ну, как там?» и «Кто живет лучше?». Металлурги дружно заявили, что живется рабочим Америки нелегко, и мы, конечно же, живём лучше, сто пудов! Магнитогорцы привели журналистам два примера. Первый: рабочие в США живут в коттеджах, больших и светлых, но платят за них кредиты по многу лет. В кабалу банкам попадают. А мы получаем жилье бесплатно! Второй: в США металлургические заводы расположены вдали от городов, поэтому рабочие, чтобы ездить на работу, вынуждены покупать автомобили. А мы живем рядом с ММК (дым и копоть не в счет!) и добираемся на работу на трамвае за 3 копейки. Вот так!

Мы, прочитав эту статью в газете «Магнитогорский рабочий», как говориться, кое-что прикинули к носу. Что получалось? А получалось, что наши металлурги ждали двух или трехкомнатные квартиры по многу лет. Стоя в очереди на жилье, они не могли уволиться с предприятия. Пока ты ждешь квартиру, годы идут, а в это время твой брат по угнетенному классу в Америке живет, как на курорте. Но вот, наконец, жилье есть, но уже подросли и повзрослели дети, нужно делить просторные квартиры на «мелочевку», или уплотняться. Снова проблема! А машина? Квалифицированный рабочий ММК мог бы купить машину, но их не было! Нужно было снова занимать очередь в профкоме, а пока ездить на трамвае.

Мы, конечно, завидовали капиталистам. И даже тем, что жил в странах соцлагеря. Они могли запросто покупать виски, жевательную резинку, носить джинсы и слушать музыку из фирменных магнитофонов. За границей мужики могли пить баночное пиво! (Когда японцы впервые дали мне банку пива, я не знал, как её открыть). Но потом, когда мы это всё получили в своей стране, эйфория потихоньку сошла на нет. И кое-кто опять затосковал по стране, которую мы потеряли безвозвратно.

Почитайте эти заметки о прошлой жизни. Они написаны не со зла. Это было прекрасное время. А если нам что-то и не хватало, то не факт, что сейчас мы приобрели лучшее.

«Жигулевское» пиво варили по рецептам «Венского»

Каждый напиток достоин своей посуды. Вино разливали в бутылки ёмкостью 0,75, коньяк и водка занимали тару поменьше – 0,5 (сейчас все так и осталось), а вот чудесную золотистую жидкость чаще продавали на разлив, и цедили в трехлитровые банки. Полиэтиленовых «сосок» еще не было, зато были полиэтиленовые пакеты, в которых в очереди за разливным пивом стояли люди, чьи жены использовали весь запас банок под засолку огурцов или помидоров (мировой закусон!). Иногда такой пакет оказывался дырявым, и пиво приходилось пить по дороге домой – через дырочку. (Бегом!). Пакеты уже мало кто помнит, а вот стеклянная посуда еще в ходу. В челябинской Лаборатории живого пива время от времени торгуют пивом в старой, проверенной таре – в трехлитровых банках, к которым прилагаются сетки-авоськи. Ностальгия!

Пиво было живым. Без «консервов»! Пиво, если его не успели заранее разбодяжить, было классное! «Жигулевское», которое, как выяснилось позже, в Куйбышеве (Самара) варили по дореволюционным рецептам «венского», вкусно пахло хлебной корочкой… Вот, правда, сортов в СССР было немного – «Жигулевское», «Ячменное», «Колос», «Славянское», «Бархатное». Больше не помню. В московском театре я как-то пил «Бадаевское» в бутылках, кажется, по 300 мл, но это было пиво для богемы. К сожалению, живое пиво быстро портилось, и содержимое булок на пятый день уже начинало подкисать. Пива не хватало, и, в то же время, нередко пи