Прозрачное крыло музыки

В печали и тоске бестрепетной эпохи

Сгорало все до рокового дня,

В небытие ушли поэты и пророки,

И только их портреты в мерцании огня

Вдруг возникают там, за новым поворотом,

И остается гам печалей и тревог.

И среди них побыть сегодня мне охота.

Но затерялись где-то в бескрайности дорог.

Совсем одна стою в тумане и обмане,

Не дотянуться мне до самых дальних звезд

Меня опять туда печаль полей заменит,

Но не пройти, сожжен уже последний мост.

Кто сжег его, когда? Нет, это мне не ясно,

Печаль моя темна, нет голоса и сил,

И все же знаю я, что эта жизнь прекрасна,

Что ты меня когда-то так искренне любил.

Но мир перевернули и войны и дуэли,

И яростные пули, и пошлые стихи.

Мы все тогда прошли, мы все понять сумели,

Но были так от мира, от дома далеки.

И в этой тишине вдруг музыки порывы,

Она живет и дышит и проступает в нас,

Прозрачное крыло коснется, вроде живы,

И нас несет к Парнасу отчаянный Пегас.

А музыка звучит, мир наполняя смыслом,

И никого, кто мог ее бы укротить.

Она —предвестье снов, она основа жизни,

И в смутные эпохи еще сильней звучит.

Музыка в природе

В природе музыка живет и торжествует

Над бренностью людского бытия,

Земля и небо снова возликуют,

Заслышав гром в мелодии ея.

И в холоде несбывшихся пророчеств

Остается всегда незримый след,

И в торжестве полета одиночеств,

Есть дивный миг прозрений и побед.

Пусть живопись и слово отступает,

Но в музыке парит твоя душа,

Когда в тумане снова проступают

Земля и небо, музыкой дыша,

Поэт, внимая этим откровеньям,

Пытается всю суть ее постичь

И музыка, лишенная забвенья,

Врывается в стихи и в нашу жизнь.

И Лунная соната в этом гаме,

Останется незыблемой в тот миг,

Когда развезлось небо перед нами,

Когда прекрасен у природы лик,

И встрепенется, мир сей оглушая,

Гармонией непознанных стихий,

Она летит, пределы нарушая,

Она с тобой о вечном говорит

Скрипачка

А скрипка пела, страсти не скрывая,

И где-то в эмпиреях таял свет

Той музыки, нас к звездам увлекая,

И вдохновлял на торжество побед.

И в голосе забытого кумира,

Жила иная боль, и блеск огней

Летел в провалы призрачного мира,

И было все печальней, но светлей.

И постигая новые высоты,

И обнажая суть иных эпох,

С тобою мы грустили отчего-то,

Пред тайною не пройдённых дорог.

Вдруг смолкло все, остались лишь сомненья

И холодок ласкает душу вновь.

И нас влечет мечта и вдохновенье,

В рассвет внезапный превращая ночь.

И звездная соната так прекрасна,

И так опасна в суматохе дней,

А он стоит веселый, но безгласный,

В объятьях звуков, слов, и Тех теней.

А тени в вальсе кружатся и тают,

Скрипач нам улыбается опять.

И вдохновенье душу окрыляет,

И продолжает музыка звучать.

Доре, Вагнер и Вергилий

Девятый круг кошмар, уйдем, Вергилий,

Мне оставаться тут невмочь, я не могу.

И лишь теперь все для себя открыли

Предатели, а я от них бегу.

Нас Люцифер пока что не заметил,

Но Вагнер тут таинственный звучит,

Смотри-ка, тут и старики и дети,

Он их терзает гневно, но молчит.

Не ведали иные, что творили,

Их ум ослеп, душа была глуха,

Им кажется, что как и все там жили,

А участь их страшна, смотри, рука

Все тянется к тебе через столетья,

Я должен тем живым еще сказать,

В какой печали нынче души эти,

Как это мерзко, страшно предавать.

Ведь верили, что ничего не будет,

Не ведали, как круг восьмой угрюм,

И сущности, они уже не люди,

Им не испить теперь печаль твою.

Пошли, Вергилий, им помочь едва ли,

Да и желанье есть ли помогать?

Мы далеко ушли, они ж стонали,

Еще могли проклятья посылать.

Но дела нет до них живущим где-то,

И ждущим час ухода своего,

Пошли, Вергилий, слишком мало света,

И я теперь не вижу никого,

Лишь Люцифер с безумными глазами

Нас провожает, злится и молчит,

И никого не будет там, за нами.

Река Забвенья за спиной шуршит.

Они ж тогда хотели откупиться,

Не понимая, деньги не спасут.

Ты говоришь, что вечно им томиться,

Что ник