Огни cвятой Эллы
Дарья Райнер
Декабрь 1914-ого года, Дания. В Европе бушует война, в то время как в Копенгагене ждут прихода Рождества. Восемнадцатилетнюю Эллинор Хансен увольняют со спичечной фабрики, и теперь она вынуждена искать работу, чтобы оплатить долги отца и свести концы с концами. Но вместо этого Элла находит собственную смерть – и загадочного скюгге, древнего духа, с которым заключает сделку в надежде вернуться.«Огни святой Эллы» – это мрачный ретеллинг святочной истории Ханса Кристиана Андерсена «Девочка со спичками», в котором, среди прочего, говорится о географии загробного мира, любви и разлуке, рыжих котах и художниках. И совсем немного – о море.
Дарья Райнер
Огни cвятой Эллы
Следуй за Мной, пусть мертвые сами хоронят своих мертвецов.
– Мф 8:22
ПЕСНИ МОРЯ. Ярне
Дорогая Элли!
Море сегодня стонет. С неба упала буря: разбила камни у острова Фанё, в двух милях к востоку. Мы лежим тихо с прошлой субботы: ждём приказа из оперативного штаба. Лейтенант Форсберг говорит, наши по требованию немцев заминировали ещё два пролива. Несколько рыболовных судов потеряли за месяц. Зима будет долгой.
Надеюсь, в городе теплее. Там ветер спотыкается о дома, а не дует насквозь, заставляя глаза слезиться. В море, где кругом вода – тоже чёрная, как жидкий антрацит, – ему ничто не указ. Будет выть и хлестать, пока душу не вытрясет.
Помнишь, как в детстве я боялся засыпать под гром и молнии? Думал, что варселы
выходят на берег: грозовое море выплёвывает их, как вишнёвые косточки, и они разбредаются по округе, ищут побратимов в смерти, чтобы утянуть на дно… Вот чёрт! Разлил чернила. Прости за пятно, всю строку испортил, а запасного листа у меня нет. Завтра выпрошу у старшины. И грифельный карандаш для удобства.
Иногда в затишье я делаю наброски. Один из последних положу в конверт: напиши, что думаешь. Ты всегда видела во мне больше, чем было на самом деле. Думала, что станешь женой поэта, когда вырастешь. Или художника. У момо
Ульрике от этих слов рот округлялся и глаза лезли на лоб, как сейчас помню. Славные детские мечты. Где мы теперь, Элли?
Остались в буквах, растеклись чернилами. В дремучих снах друг у друга поселились – до весны. Да и сны те страшные; такие не станешь рассказывать. В них больше ветра и воды, чем тебя. Но иногда загораются свечи – числом четыре, как на рождественских венках. Поставь одну вместо меня, когда будешь поминать момо.
Я скучаю, Элли.
Элла-из-страны-за-морем.
Эллинор Хансен.
Мне всегда хотелось назвать тебя Эллидой – «быстроходным кораблём». Или, скорее, лодочкой, которая бежит по волнам. Легко и бесстрашно.
Если следующее письмо не придёт до Рождества, знай: у меня всё хорошо. Потому что где-то за проливами ты греешь пальцы о жестяную кружку и читаешь эти строки. Бедняга Хаэн наверняка рядом: заглядывает через плечо, поправляя на затылке жуткую шапку, которая норовит сползти на брови. Признайся, ты бежала к нему через площадь, чтобы застать у конторы. Вырывала из рук конверты, искала на них нарисованный якорь.
Нет? Всё было совсем не так и ты не улыбнулась? Ни капли? Ни на секунду? Что ж…
До встречи во снах, Эллинор Хансен.
Счастливых праздников!
Не забудь о нашем уговоре.
Post scriptum: на чердаке, под третьей половицей от двери, тебя ждёт небольшой сюрприз. Ты же не думала, что останешься без подарка?
Твой Оглушённый Морем,
Ярне
СПИЧКА ПЕРВАЯ. Элла
Они с Ярне простились в конце сентября, когда ветер нёс опавшие листья по водам каналов. Элле казалось, что в тот день умирало лето: долго собиралось с духом, прощаясь августовской тишиной и холодной моросью, криком птиц на крышах и тяжёлым дыханием туч, которые шли с севера, со шведских берегов, – и наконец достигло минуты, когда осень шепнула: «Пора».
Элла слышала его последний вздох.
Волна набежала на берег, лизнув ноги деревянных свай, и откатилась обратно в море. Вот и всё, лето тысяча девятьсот четырнадцатого года осталось в памяти зыбкими моментами, где они с Ярне были вдвоём: бродили по улицам Вестербро
, расклеивали афиши за два эре
в день, сидели на лавке в сквере или перилах лестниц на набережной, слушая плеск в