Кассия

Андрей Сергеевич Терехов

Водитель замечает упавшую с моста машину и вызывает скорую. Врачи достают тяжело раненую девушку, у которой на груди написано «Не реанимировать», а из головы торчат рожки. Это Кассия (Кассиопея), двадцати одного года от роду. О ней и рассказ.

Андрей Терехов

Кассия

Часть I. Геморрагия

Глава 1

У Касси были рожки. Они поднимались откуда-то из середины головы, из чащи каштановых волос и, полумесяцами загибались к макушке.

Маленькие, аккуратные, даже красивые рожки, словно у газели. Под ними цвело ее лицо, похожее на фэнтезийную карту синяков, ссадин и вишнево-красных глаз с червоточинами зрачков. Ниже распласталась больничная пижама из спанбонда, поперёк ее покачивалась в бинтах левая рука. Больше ничего не отражалось в темном окне палаты.

Ноги затрясло, и Касси села на койке удобнее. Она попыталась уговорить себя, что ещё спит, и протянула дрожащую руку к правому рогу…. Промахнулась. Она попыталась снова, и снова пальцы в отражении промахнулись на добрый сантиметр. Эта битва продолжалась минут пять, наконец она ощутила прикосновение в двух местах сразу – в подушечках пальцев и на поверхности ШТУКИ. Голова закружилась. Касси обхватила рог всей кистью и с силой потянула. В костях черепа заныло, она потянула сильнее – пока ее не затошнило от боли.

Это был не сон.

Это был кошмар наяву.

Касси судорожно выдохнула и упала спиной на больничную койку. От тряски невидимая игла пронзила левый бок, ушла в плечо, в локоть, в кисть – выдавила из глаз горячие слёзы.

Проснулась она с полчаса назад. Она ворочалась и дремала, пытаясь не обращать внимания на сигналы тела, но, сознание ее качалось, точно речной буй, на волнах боли, и уже не могло погрузиться в грезы.

Тогда Касси попыталась растереть рёбра, в которые будто воткнули иглу, но не смогла – что-то слева мешалось.

Бинты.

Она медленно открыла глаза и увидела размытие цветов и форм. Было темно, и только за стеной что-то глухо пищало.

ПИ… ПИ… ПИ…

Со сна Касси ничего не могла понять. Она моргнула несколько раз, но перед глазами стояла муть, лицо саднило. Касси кое-как села, будто гусеница в коконе одеяла и бинтов, и позвала соседку… лишь потом Касси поняла, что не в общаге.

Белые стены, пустые больничные койки, старые окна с облупившейся краской.

Касси помнила, как отмечала в общаге Хеллоуин… а потом разом начиналась эта палата. Казалось, кто-то вырезал часть кинопленки.

Она попыталась встать, но ноги сплелись в загогулину, и Касси повалилась на койку.

Тогда она высмотрела выключатель на стене и долго пыталась попасть по нему дрожащей рукой, а он изловчался и ускользал, как в игре «поймай крота».

Потом свет вспыхнул белым потоком, и она увидела на стене памятку о кормлении, где была написана ее, Касси, фамилия и красным подчеркнуты пункты в духе «кормить с ложки», «не более 300 мл», «поднимать изголовье».

Дыхание перехватило. Она повернулась к темному окну и увидела себя.

Свои рога.

Сейчас Касси лежала на койке и боялась лишний раз пошевелиться. Страх, прежде тлевший где-то в желудке, поднимался выше, обхватывал горло, придавливал язык к небу.

Ей стало нечем дышать, она открыла рот, пытаясь позвать на помощь, но голову закружило сильнее.

Касси стиснула зубы, чтобы не захныкать.

***

К тому времени, когда розоватый рассвет прокрался в палату, в голове у Касси был полнейший беспорядок, разброд, хаотичная мешанина мыслей. Она ужасно хотела в туалет, но не знала, ни где он, ни сможет ли туда добраться на непослушных ногах. Виски сжимало, рёбра стреляли от боли, рука ныла, и Касси казалось, что неведомая сила раздавливает ее о больничную койку, перемалывая суставы, кости, хрящи.

За стенкой зачавкал линолеум, где-то открылась дверь. Зазвучали приглушенные голоса. У Касси забилось сердце, она долго прислушивалась, но не могла различить ни слова. Наконец ей это надоело.

Снова послышались шаги, голоса, приблизились – Касси сжалась в комок, – открылась дверь. Вошло с десяток или два молодых людей в медицинских халатах. Студенты – судя по рюкзакам. Врач, чуть старше, но очень красивый, листал в руках больничную карту. Касси попыталась с