От авторов

Данный роман рассказывает о событиях XIX века и является первой из серии книг, повествующих о жизни и быте общества этого периода. Сюжет раскрывает деятельность общины скопцов на территории Российской империи, рассказывает о нравах, верованиях и жестоких ритуалах оскопления мужчин и женщин ради достижения призрачной чистоты духа и тела, с которыми столкнулся сыщик московской полиции при расследовании преступления государственной важности.

В книге наряду с вымышленными героями присутствуют реальные исторические фигуры, активно влиявшие на развитие общества XIX века. Однако авторы не дают им оценку, они только констатируют их историческую роль и события, связанные с ними, импровизируя и предполагая их поведение в духе нравов того времени. В связи с этим степень ответственности за историческую ценность книги весьма условна.

Авторы благодарны русским писателям и журналистам: Матвею Комарову, Владимиру Ивановичу Далю, Николаю Ивановичу Надеждину, Михаилу Александровичу Кальневу, Михаилу Евграфовичу Салтыкову-Щедрину, Владимиру Алексеевичу Гиляровскому. Труды этих замечательных людей помогли изучить нравы и события тех далёких времён и воссоздать прошлое.

Роман был отобран в «короткий список» на премию и экранизацию, из 1500 книг представленных жюри, на общероссийском литературном конкурсе: «Экранизация – 2022».

Посвящается Лежебокову Александру Васильевичу в знак признательности за давнюю дружбу и взаимное уважение.

Текст печатается в авторской редакции и пунктуации.

Пролог

В полутьме горницы деревянного дома с сенями, хозяйственной пристройкой и небольшим огородом, стоящего на одной из окраинных улиц Тулы, на кровати лежал человек с закрытыми глазами, укрытый тёплым стёганым одеялом. Он сильно дрожал, исподнее бельё и тепло зимнего одеяла не спасали от озноба.

Окна дома были закрыты дощатыми ставнями, входная дверь заперта изнутри на деревянную щеколду. Только на кухне имелось одно окно, неприкрытое ставнями, однако на нём висели плотные шторки, через которые свет практически не проникал внутрь.

Внутри избы было ухоженно и чисто. На кухне в углу стояла обычная крестьянская печь, а у окна – грубый стол со снедью, накрытой полотенцем, и кувшином скисшего молока. На стенах располагалось несколько шкафчиков под немногочисленную посуду.

Вдоль стен залы, на некрашеном полу, частично покрытом домоткаными половиками, стояли грубые лавки. А в красном углу, там, где обычно находятся иконы, располагались кордонные картинки на религиозные темы. Они изображали лики святых, однако почему-то с кинжалами, на белых конях и в белых одеждах до пят. Особо много было изображений ангелов с трубами, исполненных из жести неизвестным мастером. Убранство дома и вешалка с однобортным сюртуком чёрного цвета говорили о том, что живущий здесь человек занимается канцелярским, чиновничьим трудом.

Раздался тихий стук в дверь условной прерывистой дробью, с перерывами и паузами.

Человек откинул одеяло и прислушался, стук затих, но через минуту вновь повторился. Он встал с кровати и медленно, опираясь на стены, прошёл в сени, выполнявшим роль прихожей, а затем к уличной двери. Подойдя, ещё раз прислушался.

– Открывай, Ванечка, это я, Кормчий! – раздался голос с улицы.

– Сейчас, мигом, – ответил человек и отодвинул щеколду.

Дверь открылась, и в прихожую вошёл полноватый мужчина пожилого возраста. По виду гостя, одежде и золотой цепочке от карманных часов, свисающей сбоку, можно было сделать вывод, что он достаточно богат и обеспечен. На его высокомерном, но несколько женоподобном и обрюзгшем лице отражались забота, сострадание, искреннее внимание и неизвестные опасения.

– Ты один, милый Ванечка? – уточнил вошедший мужчина, назвавший себя Кормчим.

– А кому у меня ещё быть? – вопросом на вопрос ответил хозяин избы.

– Записку я получил, только сразу приехать не смог. Пойдём внутрь избы, расскажешь, что стряслось? Какая хворь тебя настигла? – сказал мужчина и прошёл в избу.

Как только гость повернулся спиной к Ванечке, мимика на его лице сразу изменилась. На смену заботе и состраданию пришло брезгливое и пренебрежительное выражение по