Колдовское кружево
Диана Чайковская
Василика всем сердцем любила дивный лес и могла пропадать в нём целыми днями. Но её мачеху Калину это не устраивало. Отчаявшись выдать неугомонную падчерицу замуж, купчиха отправила её к ведьме, которая, если верить слухам, жила в избе из костей и любила поедать молодых девок. Калина понадеялась, что Василика испугается и прибежит назад, пообещав впредь быть послушной, но не тут-то было: младшая из купеческих дочек и впрямь пошла к Костяной Ягине, чтобы напроситься к ней в ученицы и узнать больше о навьем мире.
Диана Чайковская
Колдовское кружево
Пролог
Всё было у Калины: и червонные серьги, и шёлковые ленты, и яркие понёвы, и кокошники разных цветов с бисерными нитками. Жила она в тереме старого купца как княжна, да и жених сыскался хороший, не абы какой, а ровня – друг батюшки, подающий надежды торговец, пока ещё перекупщик Кажимет. Он не боялся ходить на ладьях, переплывать море и говорить с иноземцами. Калина однажды спросила, каково оно – по–иному поворачивать язык.
– Да они не особо–то отличаются, – отмахнулся Кажимет. – Язык схожий, только звучит по–другому.
О большем он ей не рассказывал. Иногда полушутя обещал взять её с собой, но Калина прекрасно понимала, что это невозможно. Не зря говорилось, что молодица на ладье, хоть и заговорённой, омытой водой из капища, – к огромной беде.
Калина была довольна своей жизнью. До тех пор, пока они с матерью не поехали в деревню. Видите ли, ей захотелось погостить у сестры, а батюшка не стал спорить – всё же жена много лет сидела в тереме, не вылезала за городские стены. Вот и отправились они в Ближние Вьюнки. Там проживала Марьюнка, которую отдали за кмета.
Тётка – да и все деревенские – показались Калине до жути хмурыми и неприветливыми. Девки с завистью косились на яркие сарафаны, дорогие ленты и каменья, а молодцы чуть не сворачивали шеи. В первый же день многие подскочили к дому кмета, пытаясь заглянуть за ворота.
– Ишь какие любопытные, – фыркала Марьюнка. – Вы не пугайтесь, народ у нас жадный до сплетен, но не злой.
Ага, как же. Сожрут и не заметят. Видела Калина эти лица. У всех девок – белые да красные платки, а она приехала, словно княжна, в кокошнике да в каменьях. Но ничего, пусть смотрят и душат себя от зависти. Молодице положено рядиться дорого и богато, иначе женихов не будет.
За ворота Калина ходить не хотела. Сидела в избе, пила чаи, слушала, как брешет во дворе собака. Это там, в городе, она могла спроситься у матушки разрешения и пойти с подружками на ярмарку, попробовать карамельных леденцов, купить золотистые нити или шёлковый платок. А тут что? Да и нечистивцев наверняка полно – лес ведь совсем рядом.
– Что ж ты сидишь в доме–то? – допытывалась Марьюнка. – Погуляла бы с девками нашими, сходила бы на гадания. Сейчас, знаешь ли, время костров, во! Все молодицы милуются за поют.
– А у меня уже есть суженый, – хмуро отозвалась Калина. – Других не надобно.
– То, конечно, хорошо, – согласилась её мать. – Но ты бы и впрямь сходила, погуляла, а то ведь в городе–то не нагуляешься толком, особенно после свадьбы.
Калина тяжело вздохнула. Видимо, хотели поговорить наедине или собрались весь дом вычищать от незнамо чего. Пришлось надеть самое простое платье, обувь лёгкие лапти и выйти за ворота. Калина не привыкла перечить матери и уж тем более злить – её учили подчиняться и уважать родительскую волю. Раз уж так надо прогуляться, она прогуляется.
В Ближних Вьюнках догорало лето. Пахло поздними яблоками, колосьями и медовым сбитнем. Большинство молодиц гуляли с корзинами по перелеску, выискивая грибы. Калина осмотрелась и решила последовать их примеру. Вернулась домой, взяла корзинку и побежала к кустарникам. Стоило ей подойти, как девки мигом окружили с разных сторон.
– Ты, говорят, из города приехала? – начали допытываться.
– Да, – ответила Калина. – К тётке в гости.
– А отец у тебя кто?
– Купец, торгует тканями.
– А мать откуда?
– Тоже из города, – пожала плечами. – Их было двое: тётка влюбилась в кмета, мать – в купца.
– Ишь вы какие, – захохотали молодицы. – Богаааатые.
Калина уловила зависть в их гол