Глава 1. Неудавшееся представление

Холодный январский день. Далёкие времена, 1482 год. В Париже, рядом с собором Богоматери, как обычно, царила суета: народ бегал туда-сюда, дети резвились и кричали от радости, а родители пытались не потерять их в толпе. Лишь некоторые молча любовались архитектурой собора. А из-за чего вся эта шумиха? Так на площади был праздник шутов!

Во Дворце Правосудия должны были по такому случаю поставить новую пьесу молодого поэта Пьера Гренгуара. Он с самого утра суетился во дворце, репетируя с актёрами и поторапливая доделывающих декорации плотников – его белокурая макушка мелькала то тут, то там. Несмотря на вид слегка «не от мира сего», который ему придавали рассыпавшиеся по плечам длинные волосы и небрежно наброшенный на плечи камзол, у молодого человека были умные глаза, и постановкой он распоряжался вполне толково, хотя и излишне нервничал. Впрочем, его можно было понять – за свою поэтическую карьеру он написал уже много стихов, но пьесу такого масштаба ставил в первый раз.

В Большом зале собралось много народа. Всё больше и больше любопытных взглядов устремлялось на сцену, но поэт по-прежнему стоял за кулисами, а занавес ещё не был поднят. По рядам зрителей прошёл ропот. Особенно выделялся юный Жеан Фролло, младший брат архидьякона собора – он громче всех требовал поскорее начинать. Наконец, занавес поднялся, и представление началось. Пьеса была перенасыщена множеством аллегорий, любовных стихов и бытовых сцен из жизни главного героя. Такого сюрприза от Гренгуара никто не ожидал, да и ему самому пьеса казалась ни на что не похожей.

Но в разгар представления, когда полёт Гренгуаровой фантазии уже порядком утомил зрителей, в зале внезапно появился нищий в лохмотьях. Всё внимание моментально переключилось на него, и никому уже не было дела до заумной пьесы.

– Подайте, Христа ради, бедному человеку! – жалобно взывал бродяга, протягивая сложенную ковшиком ладонь. – Мне есть нечего, подайте на хлеб! Я на рынке был, на Гревской площади, у собора… – Он замялся, словно припоминая, где ещё мог оказаться. – А подаяния всё нет!

В этот момент у него чуть не вывалился из-за пазухи кошель. В зале поднялся невероятный шум. Даже архидьякон Клод Фролло встал со своего места и смерил попрошайку строгим взглядом.

Жеан, словно дразня брата, достал свой кошель и кинул нищему пару монет.

– Спасибо, мэтр, очень вы меня выручили! – выдохнул попрошайка, пряча монеты. – Меня зовут Клопен Труйльфу. Без вашей помощи я бы умер с голоду.

– Хватит болтать, убирайся отсюда! – взорвался наконец старший Фролло. Но Клопен и не подумал уходить, а лишь сел подальше, спрятавшись от взгляда грозного архидьякона.

Гренгуар обрадовался, видя, что пьесу можно продолжить. На лицах актёров заиграли улыбки. Но зрители, на которых малопонятное действо только нагоняло скуку, явно не разделяли их воодушевления и, воспользовавшись перерывом, принялись обсуждать последние городские сплетни. Несколько человек и вовсе покинули зал.

Первым не выдержал Клод Фролло. Когда гул толпы окончательно перекрыл все остальные звуки, он встал и быстрым шагом удалился из зала.

– Всё, братец ушёл, теперь-то можно повеселиться! – воскликнул Жеан и направился к притаившемуся в задних рядах Клопену.

– Вот скажи: неужели тебе, неграмотному бедняку, интересно смотреть такую нелепицу? – громко поинтересовался он у нищего. – Мне кажется, ты появился здесь не просто так. Тебе ведь даже нечем заплатить поэту! Или ты думаешь, что тут всё бесплатно? – Жеан засмеялся и скорчил гримасу.

– Ну вот, – вздохнул Клопен. – Даже тут нет покоя от насмешек! Ну что за день! Сначала я ждал милостыни. А теперь ещё и этот школяр ко мне привязался…

– К чёрту пьесу! Я устал и хочу отдохнуть! – прокричал Жеан.

Новые зрители всё продолжали подходить. Толпа заполнила весь зал, свободных мест совсем не осталось.

– Эй, Жеан! – окликнул младшего Фролло другой такой же юнец. – Недаром тебя зовут Жеан Мельник, твои руки и ноги совсем как крылья ветряной мельницы, ха-ха-ха! Давно ты здесь?

– Уже часа два, не меньше, – отозвался школяр, – но что-то ничего путного в этом предст