Девятилетний капитан

Сергей Валерьевич Мельников

Вселенной правит четвёртый рейх. Под мудрым руководством кайзера Вильгельма III человечество разгромило расу Дбигу. Особей проигравшей расы теперь используют для создания живых кораблей, управляемых через подсаженного в череп симбионта. Теперь земные корабли могут достигнуть самые отдалённые области вселенной. Одна беда: дальний космос для взрослых закрыт. Где-то к десяти годам организм отторгает симбионта. Пока взрослые сидят на освоенных планетах, семи- восьми- девятилетние капитаны ведут ожесточённую и упорную экспансию. По-детски: играючи, бесстрашно и жестоко.В одной точке пространства у землеподобной планеты вынырнули четыре судна-осеменителя. Как решить, кому достанется новый мир?

Сергей Мельников

Девятилетний капитан

Только кажется, что вселенная бескрайняя. Далеко за краем освоенного пространства, в одной точке вынырнули четыре безамунгсгерейта[1 - Besamungsger?t – нем. осеменитель]. Все четыре – похожи на насосавшихся крови клопов. Два – дешёвые новокрымские бюджетники, которые строят для детдомовских, без защиты и удобств. Третий – классом повыше. Четвёртый – роскошный "Даймлер" с трёхрогой короной на голове, символом престижной имперской генфабрики. У него тройной хитиновый корпус, массажный ложемент. Отсек гибернации у бюджетников похож на огромное бледное пузо в сетке синих вен. У "Даймлера" он полностью скрыт плотно подогнанными чёрными чешуйками.

– Святые угодники… – прошептала Машка, разглядывая соперников. – Невезучая я. Симба[2 - Симба – сокр. симбионт]! Общий вызов.

В неровных овалах появились четыре физиономии: одна из них – Машкина.

В ложементе "Даймлера" сидел имперец, хоть сейчас на плакаты "кайзерюгенда": римский профиль, тонкие губы, прилизанные волосы. На нашивке – "Ульрих фон Гнейзенау". Ещё и аристократ. За его спиной – портрет Вильгельма Третьего в парадном скафандре.

Вторым зухером [3 - Sucher – нем. искатель]оказался пухлый парнишка, по виду испанец или итальянец. Да, итальянец: "Бруно Валетти"

А третий…

Славянская скуластая мордаха, сорт второй, нос картошкой, щёки в конопушках. На коренастом теле – потёртый комбез с нашивкой: "Виктор Шмыга". В одном детдоме жили, вместе пошли в зухеры записываться, только она после первого класса, а он после второго. Рядом лежали, когда доктора вводили им в левое ухо симбионтов.

Страшно было жуть. Техники подкатили резервуар с взрослой особью Дбигу. Грубо, щипцами вытянули два тонких щупальца. Витька взял тогда её за руку и держал крепко-крепко, а она и не вырывалась. Даже когда склизкий отросток проник в ухо, и от него отделился зародыш, она не плакала. Смотрела ему в глаза, а он ей. Молча. А на соседних койках рёв стоял…

Машка только рот открыла, и сразу прилетело текстовое: "Молчи! Ты меня не знаешь".

– Так! – сказала она: не закрывать же рот просто так. – Это – моя планета, остальные быстро улепётывайте, пока целы!

– Детка, – сказал Ульрих надменно. – Я вышел в пространство раньше тебя. Так что убери своё корыто от моей планеты.

– Слышь, немец-перец-колбаса, – заявил Витька, – первым сюда пришёл я, и это зафиксировано камерами контроля. Когда я выскочил, твоё пузо ещё было в подпространстве.

– Ну и что? – имперец стряхнул с комбинезона несуществующую пылинку. – Первый тот, кто нос высунул.

– А вот и нет, – подал голос итальянец. – Первый тот, кто первым отсек гибернации протащил. Он в корабле главный, значит по нему считаемся!

– А ты всё равно не первый, – Машка высунула язык.

– Ну и что? – дёрнул плечами Бруно. – Скоро сюда прилетит бот-судья, тогда и посмотрим, чья планета.

Предмет их спора – землеподобное небесное тело, покрытое голубой атмосферой, удивительно похожее на их с Витькой родной Новый Крым. Четыре безамунгсгерейта висели над ней на три градуса выше плоскости эклиптики и решали, чей "Осеменитель" даст начало новой человеческой колонии.

Сканеры симбы зафиксировали возмущение полей. Чуть выше их кораблей появился маленький чёрный диск с имперским орлом.

– Зухер третьего года фон Гнейзенау, зухер второго года Валетти, зухер третьего года Шмыга, Зухер второго года Карев