Живая

Literary Yandere

Мир фей жесток и грешен, но есть один закон, который никто не должен преступать: кража души. Иначе виновный, вместе со своим творением будут изгнаны и подвергнуты страшнейшему из наказаний. Жизнь за жизнью терять, убивать и – вечно искать друг друга. Потому что дороже своего создания у творца не может быть никого…

Literary Yandere

Живая

Все имена, персонажи и события романа вымышлены. Любое совпадение с реально существующими людьми, объектами, событиями случайно. Текст представляет собой художественное произведение, автор не поощряет, не оправдывает, не одобряет и не поддерживает взгляды и действия, которые так или иначе отражены в тексте.

В тексте упоминаются алкогольные и наркотические вещества, а также присутствуют сцены жестокости.

В основе произведения лежит ирландская мифология, но в изрядной степени переосмысленная и поправленная под нужды сюжета. Также мир, в котором происходит действие, хоть и похож на наш, явно на деле параллельный.

Посвящается Ю. Я уже едва тебя помню, но когда-то это было важно.

Часть первая: Птица

Не птица пред тобой была, а сида -

Колдунья с гор, безжалостная ведьма,

Она тут часто между скал блуждает…

Уильям Батлер Йейтс, «Ястребиный источник»

Глава первая

Жизнь – пустыня, по ней мы бредем нагишом.

Смертный, полный гордыни, ты просто смешон!

Ты для каждого шага находишь причину –

Между тем он давно в небесах предрешен.

Омар Хайам

Ввалившиеся в таверну странники выглядели весьма потрепанными: серые лохмотья, судя по всему, некогда являлись дорогими плащами, но теперь сильно поизносились. Капюшоны скрывали лица путников, мешковатая одежда не давала рассмотреть фигуру, но оба гостя были рослыми, если не сказать – непривычно высокими. Они замерли у входа, почти заполнив собой весь дверной проем. На пол с плащей ручьями текла вода. Хозяин таверны прикрикнул на гостей, и тот из них, что был повыше, напряженно вздрогнул, второй же решительно прошел вперед, ведя товарища за собой.

– Не нужно привлекать к себе внимание, – прикрыв рот рукой, негромко произнес он.

Второй чужестранец в ответ пожал плечами. Движение вышло отрывистым, будто то был просто спазм мышц.

Путники прошли к одному из свободных столов и сели, смахнув рукавами крошки на пол. Тот человек, что был пониже, отбросил капюшон с головы: молодой светловолосый мужчина, неровно подстриженный и плохо побритый. Он зевнул, потер шершавый подбородок и нагнулся к своему другу с негромким обращением. Тот тоже склонился над столешницей, внимая, но не произнес ни слова в ответ. Через минуту, замолчав, блондин снова выпрямился и, жестом обратив на себя внимание трактирщика, потребовал пинту эля.

На первый взгляд, все происходящее было довольно обыденно: что такого, если двое приятелей после долгой изнуряющей дороги – должно быть, лежавшей от самой столицы, если судить по сапогам и одежде путников – забредут на обед, сдобренный кружкой эля, в какое-нибудь славное заведение?.. Но почему-то все прочие посетители и сам трактирщик чувствовали что-то неладное. Запах опасности, заставлявший кожу покрываться мурашками. Глядя на этих двоих, хотелось указать на них пальцем и громко воскликнуть: преступники! Хотя, в чем могла бы состоять их вина, никто сказать не мог. И с чего вдруг возникали такие мысли – тоже.

Путники как путники.

Которые хотят пообедать.

– Скажите, уважаемый, – обратился к принесшему питье дородному помощнику трактирщика блондин. – Вы не сдаете ли комнат наверху? Мы очень устали и хотим остаться на ночлег. Ночь близится, а наши лошади пали еще на подъездах к городу.

– Один золотой. – Почесал бороду слуга. – И одна комната на двоих. Если не нравится – проваливайте сразу.

– Нет-нет, нас вполне устроит. – Улыбнулся светловолосый гость, хоть и прекрасно понимал, что та комната, которая им здесь достанется, никак не может стоить золотой. Но чужаков надуть пытаются везде, в этом и по сей день нет ничего внезапного.

Блондин не собирался жадничать: пятнадцать лет из неполных своих тридцати он был алхимиком и в последние месяцы, благодаря успешным опытам, перестал нуждаться в деньгах. За полтора