Ничего, кроме нас

Дуглас Кеннеди

Красивые вещи

Элис Берне – редактор, работающая над рукописью, посвященной теме семьи и вины, которая толкает героиню в пучину воспоминаний. Много лет назад она оставила свою семью, сбегая от проблем. Но настала пора остановиться и посмотреть правде в глаза. Чтобы двигаться дальше, Элис придется столкнуться с прошлым, полным лжи и тайн.

Дуглас Кеннеди

Ничего, кроме нас

Douglas Kennedy

The great wide open

Copyright © 2019 by Douglas Kennedy

© Мигунова Е. Я., перевод на русский язык, 2021

© Издание на русском языке. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2022

© Оформление. Т8 Издательские технологии, 2022

В оформлении обложки использованы материалы по лицензии агентства Shutterstock, Inc.

* * *

Непревзойденной Амелии Кеннеди

Человек – не то, что он о себе думает, а то, что он о себе скрывает.

    Андре Мальро

Тысячу раз ты ходил этими улицами и все равно попадаешь сюда. Ни о чем не жалей, ни об одном из тех пустых дней, о которых хотел бы забыть, когда огни каруселей были единственными звездами, в которые ты верил, любя их за никчемность, не желая быть спасенным.

Ты доскакал до этого места верхом на своих ошибках – ты мрачен и хмур, но спокоен, как дом, из верхнего окна которого выбросили телевизор. Безобиден, как сломанный топор. Пуст – никаких ожиданий. Расслабься. Не трудись вспоминать.

Давай остановимся здесь, на углу под светящейся вывеской, и будем смотреть, как мимо идут все люди.

    Дорианн Ло, «Антиоплакивание»

Все семьи суть тайные общества. Мирки, состоящие из интриг и внутренних войн, живущие по своим собственным правилам и установкам, со своими границами и рубежами. Правила семьи часто кажутся лишенными смысла тем, кто находится вне ее пределов. Мы ценим семью более, чем любую другую ячейку общества, так как она является важнейшим краеугольным камнем социального устройства. Когда внешний мир оказывается жестоким и неумолимым, когда посторонние, с которыми нам приходится столкнуться, разочаровывают или травмируют нас, именно семья должна стать тем убежищем, к которому нас тянет, будто магнитом. Хранилищем уюта и радости.

Учитывая то, что мы преклоняемся перед этой важнейшей базовой концепцией мироустройства, идеализируем ее возможности, возлагаем на нее роль единственного места, куда мы можем устремиться в поисках безусловной любви, стоит ли удивляться, если подлинная реальность семьи оказывается шаткой и дестабилизирующей? Все изъяны и дефекты человеческой природы стократно усиливаются в наших ближайших родственниках. Потому что семья – то самое место, откуда берут начало все наши обиды на мир. Потому что зачастую семья разрушительна. Нередко семья становится источником несвободы, ограничений и растущего недовольства. Расти в семье – значит обнаружить: любой ее член может быть склонен к вероломству; вопреки всем заявлениям о том, что мы среди близких, понимающих нас, как никто другой, и всегда готовых броситься на выручку, все мы что-то друг от друга скрываем.

Я дважды перечитала последний абзац. Слова рикошетом отскакивали от сознания и вертелись в мозгу, словно вышедший из-под контроля бильярдный шар. Ну что за бурный каскад неутешительных истин! Я закурила новую сигарету – восьмая за сегодня, а на часах еще только 15:20. Скомкав лежащую на столе пустую пачку, я позвонила своей помощнице Черил и попросила ее спуститься в холл и купить в торговом автомате еще пачку «Вайсрой»: мне предстояло допоздна работать над рукописью. Прошлый вечер на никотиновом фронте выдался особо неумеренным, уж очень меня раздосадовало переизбрание второсортного актеришки на второй президентский срок. Вернувшись ночью из гостей (вечеринка в районе Грамерси-парка, в особняке эпохи Позолоченного века[1 - Позолоченный век (1877–1895) – эпоха быстрого роста экономики США после Гражданской войны и реконструкции Юга. Название принадлежит Марку Твену и Чарльзу Уорнеру и обыгрывает термин «золотой век», намекая на то, что в американской истории он был позолочен лишь на поверхности. В этот период представители элиты строили в городах роскошные особняки. – Здесь и далее примеч. пер.]), ср