Моей матери, Соловьевой Нине Михайловне

Защитникам Севастополя в войне 1853—1856 г.г.

Любовь и смерть преград не знают

Пролог

Ствол ружья без колебаний шёл вслед неторопливо идущей косули. Палец на спусковом крючке не дрожал, видно стрелок был с крепкими нервами. Выстрел! Второй! Животное, сбитое наземь двумя пулями, упало в кусты, а егерь с тесаком в руке проворно кинулся к добыче. Приз был неплохой, хотя и не красная добыча для охотника.

– Яким! – раздался голос барина, – вызови помощников, идём дальше!

Расторопный егерь, поправил щегольской картуз с лаковым козырьком и лихо протрубил в рог. Потом ещё раз. Прибежали двое подростков, крестьянских детей, помошников. Охотник из своего кошелька дал каждому по две копейки.

– Спасибо барин, спасибо, – сказали пареньки, и положили тушу на тележку и покатили к усадьбе.

– Дальше идём, Яким. Перезаряди второе ружьё.

– Хорошо, барин.

Рядом с охотником бегала на кожаном поводке собака, повизгивающая от нетерпения. Погода стояла хорошая, ранняя осень – всегда прекрасная пора на Псковщине. Сучья и ветки хрустели под мягкими сапогами, а охотничий наряд, сшитый по последней моде, был удобен. Книги Майн Рида уже находили здесь многих читателей, а одежда охотника была копией наряда Натти Бумпо Фенимора Купера. На поясе выделялась и новомодная новинка- кожаная кобура с пистолетом Кольта. Охотник иногда поправлял любимую игрушку, да и немалый охотничий нож на ремне.

Яким только вздыхал, смотря на барина, и не удержался от упрека:

– Да что же вы, Михаил Дмитриевич, зачем же вам пистолет? Да и нож? Не барское же дело, добычу добивать да разделывать.

– Зря ты так, Яким. Сам должен уметь всё делать, я не маленький ведь.

– Да дед ваш осерчает, Михаил Петрович… Не любит он этого… Даже Артамон Григорьевич, крёстный ваш…

– Маменька вступится, Софья Михайловна. Да и дядя Артамон небось, пожалеет. Обойдётся, Яким. Пойдём дальше.

– Там уж медвежьи места, барин…

– Пойдём, мы быстренько, и вернёмся.

– Перезаряжу ваше ружье, а то не дай бог…

Юный охотник быстро шёл вперед, собака бодро бежала впереди, обнюхивая кусты. Недалеко были заросли орешника, и их бдительный егерь хотел обойти, не искушая судьбу. Ружья были заряжены, но неприятное ощущение грызло бывалого лесовика. Вдруг пёс барина, Рыжий, заметался, и пытался уже спрятаться между ног хозяина.

– Барин, уйдём, не надо злить лесного хозяина.

Но Михаил лишь широко улыбнулся, и пошёл к кустам с ружьём наизготовку. Ружьё было отличное, капсюльное, хорошей работы, и барин, хоть и молодой, но был умелым охотником. Только и его тёзка, лесной мишка, зверь своеобразный. И тут, он напал очень быстро, так что юный Залепский даже не опомнился, как схлопотал удар лапой. Спас его дернувший поводок Рыжий, но всё же медведь достал краем когтей плечо юноши, разорвав куртку в клочья и ранив юношу в плечо. Егерь подскочил, мигом взвёл курки и Яким выстрелил из двух стволов, завалив зверя, и добил медведя уже выстрелами из хозяйского ружья, которое быстро поднял с травы.

Яким гудел в рог, вызывая помощь. Сам же быстро и хватко перевязывал Михаила, который лишь с сожалением смотрел на разорванную кожаную куртку. Егерь ожёг рану водкой, наложил вымытые водой и водкой листья подорожника, и перевязал рваную рану.

– Всё хорошо, – сказал Михаил, – только деду не говори.

Сказал охотник, слабо улыбаясь, и обошёл убитого зверя. Медведь был громадный, и только сейчас молодой барин оценил опасность.

– Спасибо, Яким… Вот, возьми, – и протянул егерю горсть серебра.

– Барин, – только вздохнул слуга, – что же, стал бы ваш Длинный карабин серебро совать слуге?

– Бери давай, – уже строго сказал юноша, – и в рог труби! Пора нам домой вовращаться. Теперь мне дед задаст… Может, отец приехал из Москвы, тогда, глядишь, всё обойдётся, – барин тяжело вздохнул, – Иди за конями, Яким.

Михаил Дмитриевич Залепский присел на пенёк, держась за уже сильно болевшее плечо.

Как то вспомнилась и Елизавета Николаевна, дочь помещика Куницына, чьё имение граничило с отцовским. Первый раз они встретились ещё на балу, который задавал Дмитрий Иванович в честь шестнадцатилетние