Стояла теплая южная ночь. Вадим раздвинул густые ветки деревьев и прошмыгнул под балкон санаторного корпуса. Из светящихся окон еще доносились обрывки речи и негромкий людской смех. На верхних балконах, подобно призракам, виднелись силуэты отдыхающих, которых не отпускало на покой завораживающее звездное небо. Вадим, задрав вверх голову, негромко свистнул. На втором этаже скрипнула балконная дверь, и за перилами показался блеклый силуэт крупного мужчины, с накинутой на плечи светлой рубашкой.

– Адрианович, выручай, входную дверь снова заперли. Не могу попасть в корпус! – сообщил тридцатилетний парень в красной футболке.

– Николаевич, это ты?

– Да, я!

– Иди на вход, сейчас открою! – послышался сверху глуховатый голос соседа по комнате, потом силуэт растворился в полуночном мраке.

Жильцы трехместного номера санатория им. Куйбышева, которых судьба свела вместе, непонятно по какой причине, с первых дней знакомства стали обращаться друг к другу по отчеству. И даже тридцатилетний Вадим, не стал исключением.

Пожилой мужчина и парень, неслышно прошли затененным коридором второго этажа девятого корпуса, затем повернули в номер, с табличкой двести тридцать четыре. В ярко освещенной комнате, перед Вадимом предстала знакомая мизансцена. Третий жилец их номера по отчеству Сергеевич, сидел за столом со стороны балконной двери, и перебирал игральные карты. На столе стояла гора полупустых бутылок с недопитыми стаканами, от которых исходил горьковатый хмельной запах.

– Опять пиво хлещите? – с ироний произнес Вадим, проходя вглубь комнаты.

– Надо раньше приходить, и Горбуша бы досталась, а так только пиво. Бери, наливай! – усаживаясь за стол, произнес седовласый Андрианович.

Мужчина тут же достал с кармана брюк игральные карты, и разложил их между искривленными пальцами левой руки, которые в молодости пострадали при аварии в шахте. Карты приняли форму веера. Сутулость Сергеевича, который не отставал в возрасте от своего партнера, делала его невзрачный рост еще ниже, и со стороны казалось, что Голиаф играет в карты с кротким подростком, который сидел смирно и боялся пошевелиться. Как только Андрианович появился в номере, он спрятал лицо за карточным веером, и стал что-то бормотать.

– Сергеевич, ты готов? Тогда принимай дальше! – заявил Голиаф, и достал карту. В загорелой руке она величественно взмыла вверх, потом застыла, готовая нанести еще один удар противнику.

Игнорируя предложение, разделить с товарищами полуночную трапезу, Вадим не раздеваясь, рухнул на кровать. Матрас недовольно скрипнул, принимая форму молодого тела, затем стих. Парень закинул руки за голову, и отдаваясь томительной усталости, прикрыл голубые глаза. Свежие картины минувшего свидания с очаровательной девушкой, крутились в голове, и наполняли душу неземным блаженством. Спать не хотелось.

– Ну, кто сегодня удостоен звания почетного Дурака санатория? – не открывая глаз, спросил Вадим.

– Сегодня Сергеевич дураками богат! – восторженно произнес Голиаф, – Насобирал их полный воз, вместо подарков повезет домой! Хватит и родне, и друзьям, и знакомым достанется! Затем, подперчил сказанное, раскатистым смехом.

Вадим недвижимо лежал в уютном ложе, и с улыбкой воспринимал глуховатые слова Андриановича, пока его не начала одолевать дремота.

– Вот тебе десятка, а еще валет! – уже отдаленно доносились до сознания парня слова пожилого шахтера. Карты хлестко падали на полированную крышку стола, словно кто-то в номере газетой бил мух.

– На придачу забери даму треф с королем. А туз можешь прилепить себе на лоб, будет вместо шахтерского фонаря! – подытожил Голиаф, и прислонил карту к вспотевшему лбу напарника, – А что? Тебе идет!

Сергеевич, с налитыми злостью глазами, выхватил карту, и бросил ее на стол, затем скрепя по паркету ножками стула, отодвинулся к балкону, и повернулся боком. Заливистый смех Андриановича, снова потряс полуночный номер. Рука победителя привычно потянулась к бутылке, и липкий стакан мгновенно наполнился хмельным напитком, по которому пробежали восторженные пузырьки газа.

Голиаф сделал несколько глотков, и посмотрел на Сергеевича.

– Ну, что буде