Воскресное утро

(Томас Элиот)

Смотри, смотри мастер, вот идут две религиозные гусеницы.

Еврейская Мальта

Полигамные, разумные люди от Бога,

общаются только через оконные стекла.

В начале было только слово. Строго

оплодотворялись во время менструального цикла.

В расслабленном состоянии умбрийский художник,

рисует пустыню в трещинах, раскалённый гранит,

там по воде худой и бледный передвигает ноги,

Отец с красочным нимбом и с ним Параклит.

Священники в чёрном проходят по аллее покаяния мимо.

Молодые, рыжие и прыщавые, ухватившись за поясницу

перед покаянными воротами, смотрят на образ Серафима.

Там преданные души тлеют, образуя тусклую зарницу.

Вдоль стен сада роятся пчелы с волосатыми животами.

Тычинка и пестик облюбовали блестящий офис бесполых.

Суини кушает ветчину, перемешивая воду в ванной.

Эрудиты тонкого искусства ведут полемические споры.

Mr. Eliot Sunday Morning Service

(Tomas Eliot)

Look, look, master, here comes two religious caterpillars.

The jew of Malta.

Poly philoprogenitive

the sapient sutlers of the Lord

Drift across the window-panes.

In the beginning was the Word.

Superfetation of to en,

and at the mensual turn of time

Produced enervate Origen.

A painter of the Umbrian school

Designed upon a gesso ground

the nimbus of the Baptized God.

the wilderness is cracked and browned

but through the water pale and thin

Still shine the unoffending feet

and there above the painter set

the Father and the Paraclete.

…..

The sable presbyters approach

the avenue of penitence;

the young are red and pustular

Clutching piaculative pence.

Under the penitential gates

Sustained by staring Seraphim

Where the souls of the devout

Burn invisible and dim.

Along the garden-wall the bees

With hairy bellies pass between

The staminate and pistilate,

Blest office of the epicene.

Sweeney shifts from ham to ham

Stirring the water in his bath.

The masters of the subtle schools

Are controversial, polymath.

Гиппопотам и церковь

(Томас Элиот)

Широкозадый бегемот,

опираясь на живот,

лежит себе в грязи могучим телом,

в нем плоть и кровь имеется всецело.

Живая плоть и кровь слаба, она

расстройством нерв подвержена,

безгрешна Церковь в Божьем Храме,

так как основана на камне.

Нетвёрдый у бегемота шаг,

тернистый путь к добыче благ,

а Церкви думать недосуг,

ей дань со всех сторон несут.

Не сможет даже Гиппо никогда

хоть с дерева достать плода,

а персик и заморский фрукт,

в Святую церковь из-за морей везут.

Во время случки бегемот

хриплым голосом орёт.

По воскресениям каждый знает,

что в Церкви Бога воспевают.

Днём дремлет бегемот степенно,

он в ночь охотится обыкновенно,

а Бог таинственно творит,

одновременно ест и спит.

Я видел, как Потам нежданно,

вознёсся в небо над саванной

и пели ангелы вокруг сопрано,

Слава Богу, громко в осаннах.

Кровью Агнца умоется он в одночасье

и станет сразу к святому причастен,

а небеса его окутать смогут и объять,

им на арфе будет он из золота играть.

Он будет вымыт чище и белее снега,

лобзанием мучениц в довольстве нега,

пока Святая Церковь пребывает в стане,

в зловонном, заразительном тумане.

The Hippopotamus

(Tomas Eliot)

The broad-backed hippopotamus

Rests on his belly in the mud;

Although he seems so firm to us

He is merely flesh and blood.

Flesh-and-blood is weak and frail,

Susceptible to nervous shock;

While the True Church can never fail

For it is based upon a rock.

The hippo’s feeble steps may err

In compassing material ends,

While the True Church need never stir

To gather in its dividends.

The ’potamus can never reach

The mango on the mango-tree;

But fruits of pomegranate and peach

Refresh the Church from over sea.

At mating time the hippo’s voice

Betrays inflexions hoarse and odd,

But every week we hear rejoice

The Church, at being one with God.

The hippopotamus’s day

Is passed in sleep; at ni